Как меня судили на Кубани

Накануне Дня космонавтики украинские сайты во главе с Цензор.нет взорвались злорадной радостью из-за известия о том, что я арестован на 15 суток. Источником информации послужила заметка на ПолитНавигаторе, опубликованная со слов моей дочери Анны Рулёвой.

Далее, извратив и добавив берхни, новость подхватил украинский «укроп» Роман Цимбалюк. Ему нужно было очередной раз плюнуть ядовитой слюной в автора ролика «Топаз, дай команду, Топаз!». И это мерзавцу как всегда профессионально удалось – читатели уверовали, что Сергей Рулёв получил по заслугам в «проклятом Мордоре».

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Что же на самом деле произошло со мной 8 апреля 2017 года на Кубани?

14 февраля 2017 года у моего сына Сергея родилась двойня – близняшки Юля и Алеся. На Всемирный день древонасаждения 8 апреля я запланировал поездку в Кропоткин и посадку молодых фруктовых деревьев-черешен в саду на придомовом участке. Для этого я захватил с собой свою старшую внучку Ксюшу и вечерним автобусом мы приехали из Ростова в бывший хутор Романовский на берег Кубани, куда ещё в 20 столетии заходили осетры на нерест.

С утра, выкопав ямки, я с сыном и старшими внучками Дашей и Ксюшей купили на местном рынке пять саженцев. Проезжая по центральной улице Кропоткина – Красной, я зашёл на центральный железнодорожный вокзал, чтобы сделать фотосессию старинного здания из красного кирпича 1874 года постройки.

Дежурный сержант полиции проверил мои документы, потыкал металлической палочкой в какую-то коробочку с контактами, и вернул мне документ под названием Вид на Жительство обратно. Я в быстром темпе сфотографировал пустые залы ожидания, памятники «Великому Ленину» и «дедушке Калинину», и спокойно покинул старинные стены красного кирпича под бдительным взглядом исподлобья местных ЧОПовцев.

Мало кто знает даже из «коренных россиян», что фото и видеосъёмка на объектах РЖД, не возбраняется ни законом, ни приказом самого железнодорожного ведомства, но только – любительская. Я даже в поездку не брал своих официальных редакторских удостоверений и аккредитационного удостоверения иностранных СМИ при МИДе РФ. А зачем? Моя поездка была более чем частная, со мной была моя внучка, и все мои помыслы были заняты исключительно семейными проблемами.

Но проехать мимо двух Новочеркасских электровозов ВЛ-80 (Владимир Ленин – 80), один из которых сохранил советскую железнодорожную раскраску и красную звезду на кабине, а второй был выкрашен в традиционные цвета РЖД – серо-красный, я не смог. Выйдя из машины, в которой остался мой сын с внучками, я поднялся по насыпи и сделал несколько снимков. Но этого мне показалось мало, и я стал менять ракурс, чтобы угодить моему товарищу-блогеру, который с нетерпением ждал моих снимков, так как страшно любит железнодорожную тематику и имеет в ней толк.

Какой-то мужчинка в светоотражающей куртке стал кричать мне, что снимать нельзя. Меня это малость возмутило, ведь его запреты были чистой отсебятиной и противоречили принципам правового государства. Не обращая внимания на незаконные возражения, я продолжал съёмку и стал приближаться к сторожу. Подойдя совсем близко к ВОХРовцу, я предложил мужчине, который, не чувствуя никакой от меня исходящей опасности, даже не вынимал сигареты изо рта, ознакомиться с моим документом – удостоверением личности.

Проверив мой документ, охранник ведомственной охраны ЖДТ России № СК-0578 Андрей Приходько, не вынимая сигареты изо рта, позвонил в ЛО полиции по ст. Кавказская СКЖД, своему начальству и начальнику диспетчерской Чернякову Р.А. Железнодорожное начальство прибыло через 15-20 минут, а начальник ОСО УР ЛО МВД России на ст. Кавказская майор полиции Александр Матюшенко задержался минут на сорок. Как потом оправдывался сам главный железнодорожный полицейский, он уже целых полдня «обезвреживал» забытые пассажирами электричек полиэтиленовые пакеты с мусором и при этом очень устал.

Я без всяких возражений предъявил огромному майору полиции с бритой наголо головой свой документ, удостоверяющий личность. Каково же было моё удивление, когда майор стал ненавязчиво приглашать пройти-проехать мне с ним. На мой законный вопрос: куда и зачем, и что конкретно я нарушил, полицейский ответил, что у меня в документе сломана фотография, и ему нужно в чём-то удостовериться. Я заверил стража порядка, что это не его функции – устанавливать подлинность документов, и что для этого существуют другие органы, но майор заверил, что это займёт всего лишь 10-15 минут.

Это была первая ложь должностного лица, в которую я поверил, а в дальнейшем я убедился, что вся полицейская работа майора полиции Александра Матюшенко будет состоять из одного сплошного вранья и перекручивания фактов.

Я смело последовал за полицейским, попросив сына проехать за нами в отделение полиции. Никакого неповиновения законному требованию сотрудника полиции в связи с исполнением ими обязанностей по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности я не совершал.

По прибытию в ЛО МВД России на ст. Кавказская, меня завели в служебное отделение и сразу стали «пробивать по системе «Каскад». Согласно выкрикам полицейских, я, оказывается, совершил преступление ещё в 2015 году (?!).

Но самое интересное и захватывающее стало происходить, когда в здание линейной полиции прибыл полный мужчина в штатском, который распорядился, и у меня отобрали мой фотоаппарат и мобильный телефон.

Когда я возразил против такого беззакония, старший заявил следующее: «Свои права будешь качать в Киеве, а здесь ты – никто!».  На что я возразил, что я – гражданин, и буду жаловаться. После этого события стали развиваться более стремительно.

Кавалькада, поняв, что полицай подсунул им «пустышку», а не вожделенного «иностраннго шпиона» или «диверсанта-террориста», быстро покинула здание из красного кирпича, а меня почти мгновенно перевели на первый этаж в помещение, больше напоминающее карцер в решётками на окнах и прикрученной мебелью к полу.

Появился оперативный дежурный – подполковник и стал плавно и медленно готовиться для составления протокола изъятия вещей и документов.  Поняв, что начинается официальный процесс задержания, я заявил требование о предоставлении мне права 51 статьи Конституции РФ, вызова консула Украины и сообщения в пресс-службу МИДа РФ о моём задержании.

Мои законные требования привели к появлению двух вокзальных охранников-сторожей, которые с некоторых пор заменили казаков-кубанцев. Впоследствии эти двое по требованию разных офицеров полиции подписывали какие-то бумаги, содержание и название которых мне не известны до сих пор.

Через длительное время (около часа) подполковник полиции дал мне на подпись протокол № 120454 от 08.04.2017 года, содержимое которого без очков прочесть было не возможно. Но я его подписал и получил копию, которую и в очках прочесть не возможно.

После этого мне пытались подсунуть на подпись протокол «О задержании», который я попытался прочесть, но смог определить только цифры «ч.1 ст.19.3 КоАП». Зная, что такое цифросодержание означает самое страшное обвинение в НЕПОВИНОВЕНИИ ЗАКОННЫМ ТРЕБОВАНИЯМ ПОЛИЦИИ, я потребовал ознакомить меня с материалами дела и ПРОТОКОЛОМ ОБ АДМИНИСТРАТИВНОМ ПРАВОНАРУШЕНИИ.

Но майор полиции Александр Матюшенко в категорической форме мне в этом отказал, заявив, что я отказался от подписи, что, якобы, зафиксировано подписями понятых. Время задержания было 13.40, что превышало реальное время моего нахождения в участке около полутора часов.

По моему огромному опыту общественной и репортёрской работы в Киеве, мне хорошо известно, что, когда сотруднику МВД Украины не в чем обвинить гражданина, его всегда обвиняют в мелком хулиганстве (ст.173 КУАП) или неповиновении милиции (ст. 185 КУАП). На меня сотрудниками Печерского и Шевченковского РОВД неоднократно составлялись подобные протоколы, но ни один суд не доводил дела до реального обвинения. Чаще всего протоколы и материалы отправлялись на доработку, так как были составлены с нарушениями административного кодекса. Иногда мне удавалось уйти от украинских ментов на карете скорой помощи, так как температуру 37,2 градуса Цельсия я жал одной левой. Частенько все эти нарушения мне удавалось выявлять уже в суде, и тогда обвинения просто разваливались, и дела отправлялись назад в районное отделение.

Я был уверен, что и в Кропоткине мне удастся убедить в суд в своей полной невиновности, и дело будет отправлено на доработку. Тем более, что я – иностранный гражданин, да к тому же ещё и официально аккредитованный корреспондент иностранных СМИ в МИД РФ. Но впереди меня ждали серьёзные разочарования в судебной системе по улице Красной.

На служебном полуторатонном полицейском авто я был доставлен на центральную авеню бывшего хутора Романовского под охраной вооружённого автоматическим оружием здоровенного прапорщика полиции. Из содержания таблички я узнал, что меня завели в служебный кабинет заместителя председателя городского суда г. Кропоткин ПИВОВАРОВОЙ Ларисы Степановны.

Вдалеке сидела женщина в гражданской одежде и после непродолжительного времени она поинтересовалась моим именем, фамилией и отчеством. После моего уверенного ответа хозяйка кабинета поинтересовалась моей датой рождения. Получив ответ, стала листать какие-то бумаги. Не доведя до меня ни моих прав, ни моих обязанностей, дама без мантии и всякой государственной атрибутики, задала вопрос о признании мной моей вины.

Я стал заявлять ходатайства типа: прошу, мол суд, ознакомить меня с материалами дела, так как мне не известна вина, в которой меня пытаются обвинить! Мне так же хотелось бы иметь адвоката! Не мешало бы пригласить и консула Украины! Не лишнее сообщить и пресс-службу МИД РФ! На все эти мои законные требования последовал полный ИГНОР!

Вопрос судьи: а чем вы докажете, что вы корреспондент? Я ответил, что при мне было аккредитационное удостоверение в Законодательное собрание в Ростовской области, данные обо мне можно посмотреть на официальном сайте МИД РФ, в моём фотоаппарате есть снимок удостоверения, можно сделать запрос, в конце концов.

Следующий вопрос – так вы-таки ни в чём не виноваты? Ответ: свой первородный грех я давно уже искупил обрядом крещения ещё в 1989 году.

Кстати, перед судом я предстал как только что рождённый младенец, так как все мои документы и вещи у меня изъяли по протоколу ещё в полиции, а рядом нависали два здоровенных амбала в форме (и всё это называлось «в открытом судебном заседании»).

Так что вины за собой я не признал никакой и был отправлен в коридор подождать. В кабинете у федеральной судьи Пивоваровой остался майор полиции Александр Матюшенко, который, я надеюсь, помогал осуществлять «тайну совещательной комнаты».

Через незначительное время я был вновь любезно приглашён в кабинет Пивоваровой, которая сидела ко мне боком и заканчивала допечатывать ПОСТАНОВЛЕНИЕ. Лариса Степановна с порога бросила в меня – «пятнадцать суток», и уже более спокойно и ласковее добавила – будет время подумать.

После чего повернулась к компьютеру и продолжила допечатывать мою дальнейшую судьбу на ближайшие две недели. За этим с нескрываемым злорадством наблюдал наголо обритый Александр Сергеевич Матюшенко – гроза местных безбилетников в электричках и грузовых тамбурах СКЖД РЖД.

Выведя меня в приёмную председателя, секретарь суда (если этот позорный спектакль-расправу можно назвать судом), подсунула мне на подпись расписку в получении копии решения судьи. Но когда я попытался возразить, мол, деньги вперёд, автоматчик-прапорщик на меня наехал всем своим гвардейским ростом и уверенностью, что у Ларисы Степановны есть для меня ещё 15 суток в запасе, что мне мгновенно расхотелось играть с судьбой-злодейкой.

Копию постановления от 8 апреля 2017 года я действительно получил из рук сияющего полицая с пожеланиями: «Держи, корреспондент!», но в опусе не было ни номера административного дела, ни мокрой гербовой печати на заверении копии подписью судьи. Меня быстро погрузили в заднюю часть шедевра отечественного автопрома и куда-то долго везли.

Но на этом мои интереснейшее путешествие на Кубани не закончились. Впереди меня ждали неизгладимые впечатления в СП (спецприёмник) ОМВД Кавказского района Краснодарского края на улице Красной, 104. Но об этом малость попозжее.