Украинское гестапо. История узника-ополченца
Сразу хочу рассказать, почему сталкивающиеся с СБУ люди называют украинскую спецслужбу «гестапо», и почему сотрудников СБУ называют «чебураторами».
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
С первым все достаточно просто – в главном здании СБУ, где располагается Центральное управление украинской спецслужбы (по адресу г. Киев, ул. Владимирская, 33), в период гитлеровской оккупации располагалось немецкое гестапо. Как идейные наследники профессиональных садистов сотрудники СБУ стремятся соответствовать своим кумирам. Особенно в современной Украине, где распространён лозунг «Україна понад усе», который является переводом на украинский фразы-символа нацистской идеологии Третьего рейха «Deutschland über alles» («Германия превыше всего»).
«Чебураторами» же их стали называть русские, работавшие на Украине против СБУ. Да, есть такие люди. С одним из них я имею честь быть знакомым лично. Но об этом позже. Так вот, название «чебураторы» произошло после появления анекдота о символе СБУ. Основанного на реальных событиях.
«Идет коллегия СБУ, посвященная подготовке к празднованию 20-летия этой организации. Среди прочих мероприятий решено выпустить памятную монету в честь этого события. Только никто не может придумать, какой символ СБУ изобразить на монете.
Думали генералы, думали, наконец, председатель не выдержал и выдергивает какого-то майора или даже лейтенанта. И говорит ему: «Вот у тебя мозги еще молодые и не пропитые, что, по-твоему, должно быть изображено на этой монете?».
А лейтенант и отвечает: «Да, ясный х..й, Чебурашка!».
Все в шоке. Почему? – Ну как почему, отвечает лейтенант, — мы ж все вокруг видим? Видим. Поэтому у нас глаза такие большие-большие. Мы ж все вокруг слышим? Поэтому и уши у нас такие большие-большие. А вот ручки у нас маленькие-маленькие, и поэтому них..я мы сделать и не можем».
К тому же, один из детских садов для детей сотрудников СБУ носит гордое название “Чебурашка”. Вот так к ним и прилипло это название.
Но реальность далеко не смешная.
Моё первое личное знакомство с садистами из СБУ состоялось 9 марта 2017 года на пункте пропуска “Сенькивка” на границе России и Украины. Целью моей поездки на Украину было проведение журналистского расследования о лагерях подготовки боевиков ИГИЛ. И это на территории государства, гражданином которого я до сих пор являюсь.
К сожалению, я рассказал о цели поездки одному провокатору, и тот, узнав день моего прибытия, сообщил эти сведения украинской спецслужбе. В итоге группа захвата заранее ждала меня в пункте пропуска.
Издевательства начались буквально через минуту после задержания. Надо отдать должное – сам захват был произведен без применения излишней силы. После обнародования информации о секретных тюрьмах СБУ и нечеловеческих пытках, применяемого в этих тюрьмах, сотрудники СБУ стали фиксировать захваты на видео для доказательств своей “гуманности”.
Но уже менее чем через минуту после опрокидывания меня на землю и защелкивания наручников, я услышал фразу “Я снял”, и тут почувствовал удар ботинка по ребрам. Потом ещё и ещё.
Далее последовали удары ладонями по голове, по ушам, вызывающие оглушение и дезориентацию. Меня подняли, затянув по максимуму наручники и накинув на голову мешок, и завели в одно из служебных помещений пункта пропуска. По пути били по спине и почкам.
Далее был допрос с пристрастием и угрозами так стукнуть, что у меня отслоится сетчатка и на втором глазу. Мне пытались вменить в вину и мою вербовку в Сирию на стороне ИГИЛ и подготовку/организацию теракта на территории Украины и прочие бредовые вещи.
Когда сбушники поняли, что нахрапом они ничего не добъются, они погрузили меня в машину и 5 часов везли меня из Черниговской области в Черкассы. Где, как я узнал позже, и было заведено на меня уголовное дело.
По дороге неоднократно тыкали под ребра стволом пистолета, угрожая пристрелить, один раз остановились и вывели типа на расстрел, если я не признаюсь. Якобы моё появление на территории Украины официально не зарегистрировано. А так как я не просто воевал, а ещё и рассказывал правду в интервью на передовой, писал в своих статьях, рассказывал на ТВ в ток-шоу, то моя деятельность нанесла вред режиму Порошенко больше, чем рота ополченцев, и потому меня надо просто грохнуть и прикопать в лесу. В крайнем случае, пристрелить при попытке к бегству.
Когда я не отреагировал на эти провокации и издевательства, меня начали шантажировать, что проведут обыски у моих родителей и у бывшей жены, подбросят там улики и посадят их в тюрьму. На что я ответил, что они все были за Майдан, и хоть так поймут, какие беспредельщики взяли власть. Придумать, как ещё надавить, сбушники сходу больше не смогли.
По приезду в Черкассы почти в 3 часа ночи допрос с пристрастием продолжился. Бесплатный адвокат был вызван лишь после того, как следователи убедились что никаких показаний я давать не намерен и четко знаю ст.63 Конституции Украины, в которой сказано что лицо не несет ответственности за отказ давать показания или объяснения в отношении себя, членов семьи или близких родственников, круг которых определяется законом.
Впрочем, бесплатный адвокат тоже был заряжен против меня. Оказалось, пока меня пытали, ему показывали мои интервью и давали читать мои статьи. В итоге адвокат тоже сказал “таких журналистов надо просто расстреливать, но так как он назначен государством, то будет меня защищать”. Это я узнал уже позже. Как и тот факт, что вся судебная система в отношении политических заключенных заряжена на результат, который требуют от них СБУ. Ни о каком справедливом правосудии на территории Украины не может быть и речи. О прокуратуре я вообще молчу.
Под утро меня отвезли в изолятор временного содержания (ИВС). Должен сказать, что во всей этой истории это было единственное нормальное место и относительно адекватные люди, которые не унижали, не угрожали, не избивали и вообще не совершили ничего противоправного в отношении меня. Уже при оформлении в ИВС я понял, почему меня били именно таким образом чтобы не оставалось гематом на видимых частях тела, к тому же, на пути в ИВС предупредили, что если я начну там жаловаться на избиение и пытки, то отвезут меня назад и покажут, что такое настоящее избиение и пытки, что я умоюсь кровью и выхаркаю все зубы – и так далее, и тому подобное.
Дело в том, что на ИВС меня действительно опрашивали, есть ли проблемы со здоровьем, и есть ли жалобы. Возможно, такая скрупулезность именно в ИВС г. Черкассы. А, возможно, лишь потому, что меня привезли сотрудники СБУ, а на Украине их не любят даже копы. Но факт есть факт. В общем, за пару суток удалось привести мысли в порядок после шока ареста и почти двух бессонных суток путешествий автостопом (как я чаще всего путешествую), проехав пару тысяч километров, лишь немного подремав в пассажирсом кресле.
Но я рано радовался. Дальше была тюрьма. Черскасское СИЗО по своему настолько плохо по совокупности составляющих моментов, что абсолютно все заключенные, которые бывали в разных тюрьмах, в один голос называют её худшей тюрьмой на Украине.
Да, есть на Украине зоны (лагеря), где сидеть ещё хуже. Но именно закрытых тюрем (“крыток” как их называют местные заключенные) хуже точно нет. Но это тема, скорее, для отдельной статьи.
Хотя давление со стороны администрации тюрьмы было тоже именно с подачи СБУ, которое имеет влияние на вороватое местное руководство СИЗО.
А сейчас я хочу подробнее осветить методы современных последователей немецкого гестапо. Помимо помещения меня в камеру с АТОшником и последующих закрытий в сыром холодном подвале с черной плесенью-грибком на стенах, помимо закрытия на карцер без одежды и поливанием со шланга ледяной водой через кормушку, продолжались допросы СБУ с пристрастием.
Дело в том, что, когда из СИЗО забирают на суд или следственные действия, то обязаны оформить запись об отбытии задержанного в нормальном состоянии и о прибытии задержанного в нормальном состоянии. Причем, сам заключенный расписывается в специальном журнале как при выезде из СИЗО, так и по возвращении в СИЗО. И если при отправке на суд, или когда задержанного забирает полиция эта норма соблюдается, то когда меня забирали на допросы отдельным служебным микроавтобусом сотрудники СБУ, то никаких записей не делалось.
То есть, возвращать меня могли в любом состоянии, лишь бы я мог сам передвигаться и самостоятельно дышать. Ибо по документам я в этот день находился в СИЗО. В случае жалоб мне пообещали карцер на время, пока не сойдут побои. С учетом того, что исходящая корреспонденция не отправлялась, правильнее было молчать об этом беспределе. Да и очевидно, что сотрудники СИЗО всё прекрасно знали и понимали, но руководство СИЗО было под контролем СБУ.
Также несколько раз сотрудники СБУ приезжали в СИЗО поздним вечером и устраивали допросы с угрозами и побоями прямо там. Один раз присутствовала группа сбушников из Киева, тыкали шокером, вставляли пальцы в закрывающуюся решётку допросного места, били по болевым точкам на ногах и по корпусу. Целью было дача показаний на всех моих знакомых, занимающихся общественной деятельностью на Украине, вплоть до народных депутатов Верховной Рады Украины, с которыми я общался, живя в Киеве до Майдана. Как я понял позднее, хотели нарисовать целую шпионскую сеть с моим участием.
В итоге на один из официально оформленных допросов явился назначенный государством бесплатный адвокат и убедил меня признаться в том что я воевал в морской пехоте ДНР на Южном фронте, апеллируя к тому, что, неужели я стыжусь своего поступка, раз не признаюсь в том, о чем говорил в интервью? Может, я тогда не верю сам в то, что говорил на передовой?
Кроме того, следователи утверждали, что участвовать в обмене я смогу только лишь после того, как признаюсь, что воевал. А иначе я не буду причастен к тем, кого будут менять. Уже после совершения обмена я узнал, что это была ложь.
В общем, я сглупил, подписав признательные показания, хотя кроме моих признаний и видео с ютьюба (что не является доказательством) у СБУ ничего против меня не было. Мало того, даже не была проведена фоноскопическая экспертиза записей, экспертиза видео проводилась по стоп-кадру, и не был зафиксирован момент остановки видео, не говоря уже о том, что не было экспертизы непрерывности записи. Впрочем, без оригинальной записи и оригинального записывающего устройства такая экспертиза была невозможна в принципе.
Каким же было мое удивление, когда на первом судебном заседании мой бесплатный адвокат Еременко С.Г. попытался признаться за меня в терроризме. Ни о какой переквалификации статьи речь не шла, и мои признание об участии в гражданской войне на стороне русских Донбасса перекрутили как признание в терроризме. Я прервал адвоката и заявил, что показание были выбиты силой с помощью избиений и издевательств, что реально так и было.
Меня удивило поведение прокурора Коломийца В.В., который даже не захотел меня опросить по поводу беспредела сотрудников СБУ, хотя это его прямая обязанность – контролировать соблюдение законности сотрудников следственных органов.
Не менее поразила меня и судья Чечот А.А., которая, услышав, что я не признаюсь по ст. 258-3 (терроризм) прямо на судебном заседании начала предлагать мне признаться по ст. 260 (Создание не предусмотренных законом военнизированных формирований). Откуда мне было знать тогда, что у неё муж сотрудник СБУ местного управления? Вообще, Черкассы – один из самых коррумпированных городов Украины из-за всеобщей круговой поруки и кровно-родственных и кумовских связей во всех ветвях областных и городских властей, но сейчас не об этом.
Единственным плюсом моей доверчивости и наивности стал тот факт, что после передачи дела в суд сотрудники СБУ утратили право вызывать меня на допросы и, хотя еще несколько раз приезжали в СИЗО и пытались меня уговорить таки дать показания на тех, кто меня сдал (на самом деле назывались фамилии непричастных людей). За это обещали переквалификацию на часть 2-ю вменяемой мне статьи 258-3 УК Украины «Создание террористической группы или террористической организации» (от 8 до 15 лет с конфискацией), где предусмотрено освобождение от ответственности за сотрудничество со следствием. Но физические повреждения мне уже не наносили.
Впрочем, это было вызвано скорее тем, что свою часть работы они выполнили, в обвинительном приговоре судьи они и так были уверены, а остальное уже не их забота, а прокурора.
Но, как оказалось, я слишком рано успокоился. Самое страшное еще было впереди…
Об этом – в следующей части истории.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.