Ополченец в украинской тюрьме: Издевательства и унижения
Первую часть рассказа читайте здесь.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
…Во второй части своей истории я хочу подробнее рассказать о самой худшей тюрьме на Украине – Черкасском следственном изоляторе СИЗО №30.
И это не только моё личное мнение, а мнение арестантов, которым довелось побывать в разных украинских тюрьмах.
Дело в том, что стандартно тюрьмы делятся на два типа – «черные» и «красные».
В «черных» тюрьмах фактически руководит смотрящий за тюрьмой. Администрация особо не вмешивается во взаимоотношения заключенных.
Им главное, чтобы не было эксцессов. Обеспечение обычно плохое, кормят от ужасно до так себе, но много поблажек относительно передач в тюрьму. Без особых проблем за разумные деньги можно передать и мобильный телефон, и алкоголь, и другие запрещенные официально предметы вплоть – до наркотиков.
Действительно нуждающихся «подогреют» с тюремного общака. Обычно на по-настоящему черной тюрьме разрешено ходить из одной камеры в другую в «гости». Доходит до того, что некоторые заключенные даже при передвижении по тюремному продолу между камер могут внаглую разговаривать по мобильному. Без проблем можно передать из одной камеры в другую как еду, так и какую-то необходимую вещь вроде машинки для стрижки волос, нард/шахмат, Уголовный кодекс или бумагу, ручку, конверты.
О датах плановых шмонов предупреждают заранее чтобы смогли спрятать запрещенные предметы и выпить приготовленную брагу (смайлик).
В красных тюрьмах все вопросы решает администрация тюрьмы. Все зарегулировано по максимуму. В некоторых красных тюрьмах даже просто за передачу одной сигареты (не говоря о других предметах) заключенному из другой камеры могут отправить на карцер. Отбой и подъем строго по расписанию. При выходе из камеры руки надо обязательно держать за спиной и, не дай Бог, по пути на прогулку или на допрос руки расцепить и/или не подчиниться приказу охраны. Нарушителей опять же ждет карцер.
Зато в таких зарегулированных тюрьмах, как правило, питание практически по евростандарту, нормальный ремонт в камерах, вставлены евроокна, и в камерах не холодно зимой, выдают всё необходимое постельное белье и одеяло, охранники относительно редко применяют немотивированное насилие.
Это если вкратце. Честно говоря, я не слишком глубоко вникал в подробности различий между красными и черными тюрьмами. Поэтому мое объяснение различий далеко от полноты.
Особенно для людей, сталкивающихся с пенитенциарной системой изнутри.
Важно лишь то, что сами заключенные Черкасского СИЗО обозначают цвет тюрьмы как серобуромалиновый. Такое впечатление что СИЗО №30 вобрало в себя все худшие стороны обеих вариантов тюремных укладов.
Например, страшные сырые камеры, до того холодные, что с осени по весну решку (внутренняя решетка на окне в камере) надо занавешивать одеялом, Чтобы не сквозило. Зимой требуется даже парочку, ибо одно одеяло тепло не удержит. Летом в камерах страшная жара и духота. Постельное бельё и одеяло выбить нереально. Даже на прогулку выводят вместо положенного часа в день на 20-30 минут. В маленькие тесные дворики, где просто не поместится больше 5-6 человек, если они будут двигаться, а не стоять на месте. А в камерах по 10-12-14 человек.
Еда настолько отвратительная, что едой не назовешь. Мяса на куриных костях просто нет. Каша то прогорклая, то слипшаяся в непрожевываемый комок, щи из гнилой капусты, отдающие то ли мочой то ли другим едучим веществом, и на ужин тухлая рыба (часто с червями) всё с той же вонючей капустой.
Всё настолько мерзкое, что от ужина отказывались практически все. А без риска для желудка можно было употреблять только куриный бульон из дистрофичных полудохлых цыплят.
Если камера не башляет зам начальнику тюрьмы, то передачи с воли от родных безжалосто портятся – либо протыкают ножом пластиковый контейнер с вареньем, чтобы, пока передачу несут от пункта приема в камеру, все вытекло и перемешалось с другими продуктами, либо порвут пакет со стиральным порошком и кинут с кулек с продуктами, и тогда урон еще ощутимее. Также не гнушаются и банальными кражами, попросту переписывая накладную. Например, если передают какую-то хозяйственную утварь. По крайней мере, такое было с передачами от родителей мне лично. Да и к большинству моих сокамерников.
Не портят продукты только тем, кто вносит ежемесячную дань администрации тюрьмы. Также им разрешена в передачах домашняя еда, тогда как обычным заключенным – только продукты в магазинной упаковке.
За деньги в камере могут разрешить пользоваться мобильной связью и даже держать смартфон с интернетом. Но цены и устанавливает зам. начальника тюрьмы. Равно как и принимает решение, кому разрешать пользоваться связью, а кому нет.
После относительно нормального ИВС (изолятор временного содержания) черкасское СИЗО оказалось ужасающе мрачным с удушливым запахами в полуподвальных коридорах и настолько убогими и обшарпанными стенами, что писать это адекватными и не матерными словами у меня просто не получится.
Кроме того, по поведению охранников СИЗО я понял, что попал далеко не в сказку. Ну, или в страшную сказку.
Особенно запомнилась наглость одного свидомого, который, не смущаясь, при сортировке моих вещей (на те, которые разрешено оставить с собой в камере и на те, которые надо было сдать в ячейку на сохранность), нагло и бесцеремонно положил зарядки от конфискованных в СБУ планшета и мобильного не в кулек для ячейки, а в собственный карман. Это выглядело настолько по хохлохуторянски, что я даже не стал возмущаться фактом кражи.
Как оказалось не зря. Это была одна из самых злопамятных тварей. Впрочем, адекватные охранники в Черкасском СИЗО долго не работают. Или они становятся такими же подлыми, как большинство, или если они проявляют минимальную человечность по отношению к заключенным. Например, если передадут сигареты из одной камеры в другую без ведома начальства, то их быстро уволят с работы под надуманным предлогом.
Далее меня после откатки отпечатков пальцев и медосмотра отвели в мою первую камеру. Она была крайней на этаже и потому ощутимо прохладной, несмотря на март месяц и работающие батареи, т.к. одна стена камеры являлась стеной здания.
То, что мне выдали под видом матраса было больше похоже на половую тряпку чем на матрас. Т.к. одеяло (как и постельное бельё) мне не выдали без объяснения причин, то спать пришлось, не раздеваясь. Впрочем, тряпка с остатками матрасной набивки все равно не спасала от холода железных нар и, полежав без верхней одежды, можно было бы схватить не только какую-то кожную болячку, но и вплоть до воспаления легких.
Забегая вперед, хочу сказать, что спать полностью одетым, да еще в двух парах теплых носков мне пришлось практически до лета, т.к. чуть позже был отправлен на подвал для уработки.
Как относительно быстро выяснилось, в камере был АТОшник. А меня запугивали на допросах сбушники-чебураторы что даже в тюрьмах проукраинские зеки, и меня просто забьют там.
Однако, по факту оказалось далеко не так. Нынешнюю власть ненавидят практически поголовно. Я сказал, что посадили и обвиняют в терроризме за то, что выступал на телеканалах в России, что считаю Порошенко преступником, но решать такие вещи должен лишь суд и главное не дать ему сбежать из Украины. Тем более в феврале прошлого года активисты, устроившие блокаду Донбасса, всерьёз были готовы на организацию протестных акций по всей Украине в случае силового разгона их пикетов на железнодорожных путях из ЛДНР на Украину.
По имевшейся у меня на тот момент информации, Порошенко был в панике и длительном запое. Причем, всерьёз рассматривался вариант бегства Порошенко из Украины. В итоге положительное отношение ко мне остальных сокамерников поломало планы АТОшника, а, точнее, планы сбушников, устроить мне беспредел прямо в камере.
А менее чем через неделю в камеру подняли из карцера на подвале и после сильного избиения одного арестанта с третьей ходкой. Причем, обычно первоходы сидят отдельно в камерах от тех, кто попал в тюрьму 2-й или 3-й раз. И без веских причин это правило крайне редко нарушается. Как я понял, на этот раз это было вызвано промайданными взглядами этого арестанта.
Скорее всего, расчет был на то что АТОшник и обозленный карцером и избиениями бывалый арестант то ли объединятся против меня, то ли просто найдут поводы по очереди наехать на меня.
Но прибывший оказался на редкость здравым и наоборот напомнил всем сокамерникам-первоходам, что слободские (те, что были на воле) конфликты в тюрьме силы не имеют. А, тем более, политические разногласия.
Добровольная служба по защите власти, которая посадила всех находящихся в камере в тюрьму, отнюдь не является достоинством. Хоть армия и не является неприемлемой для порядочного арестанта. В отличии от работы в полиции, СБУ, прокуратуре или просто охранником на зоне/тюрьме. Эти даже сидят в отдельных камерах.
В общем, когда сбушники поняли что конфликта серьезного так и не случилось, они заставили руководство СИЗО перевести меня в камеру к буйному АТОшнику.
Детина был немерянной силы, гнул металл, выламывал зацементированные нары, так гупал решеткой, подзывая охранников, что слышал весь продол. Его когда на прогулку выводили, он орал “Слава Украине!”, и если охранники не отзывались “Героям слава!”, запросто устраивал дебош.
Если бы я попал к нему в камеру, то в лучшем случае остался бы инвалидом, а, скорее всего, со мной произошел бы “несчастный случай” с летальным исходом.
Но тут то ли вмешалось Божественное провидение, то ли руководство тюрьмы отдавало себе отчет, что одно дело – просто беспредел, а другое дело – смерть в СИЗО. За такое снимают с должностей.
Хотя зависимость от СБУ очень сильная т.к. покрывают продажу наркотиков в тюрьме. Данный факт в отношении черкасской тюрьмы легко можно нагуглить. Но руководство СИЗО смогло выкрутиться таким образом – затянув с расформированием моей камеры, чтобы перевод в другую камеру выглядел “случайным”, они добились отправки буйного АТОшника на психиатрическую экспертизу в г. Днепропетровск.
Буквально через несколько дней после перевода я был в очередной раз вызван на допрос. Там меня удивил вопрос, как мне сидится в новой камере. Когда я ответил – “Так же, как и в прежней!” – то удивился уже следователь по особо важным делам капитан юстиции Глембоцкий Андрей Николаевич.
Тогда он спросил уже прямо: «А как там Боцман?» ( Боцман – тот самый буйный АТОшник). Я искренне ответил, что не знаю, как Боцман сейчас на Днепре, но лично я с ним не познакомился, т.к. разминулся буквально на сутки. Он уехал днем ранее перед моим перемещением в его бывшую камеру, и я о нем только наслышан за последние дни от новых сокамерников.
Лишь после возвращения в СИЗО я понял, к чему были эти вопросы. Потому как охранники сразу по прибытии приказали мне собирать вещи. Меня переводили в очередную камеру. На этот раз – в сырой подвал с плесенью – в камеру, куда не попадают лучи солнечного света. А еще эту камеру периодически заливало сточными водами и водами из канализации. Вода стояла выше, чем по щиколотку. Благо, нары стояли на специальных пьедесталах, и вещи залило только пару раз – когда уровень воды поднялся выше обычного.
Потом научился спать более чутко, если был в камере не сам. А когда были свободные нары, то просто держал вещи там. Вообще, уровень испарений в этой камере был явно выше нормы в несколько десятков раз. Если не сотен раз.
Все эти подвальные камеры были признаны непригодными для содержания заключенных прокурорской проверкой еще несколько лет назад. Причем, даже не из-за регулярных залитий и круглогодичной сырости, а исключительно из-за расположения ниже уровня земли. Эти камеры было разрешено использовать только в случае крайней необходимости и только как транзитные. То есть максимум на несколько суток при перевозке заключенных из одной тюрьмы в другую и когда в Черкасском СИЗО формировались группы для отправку осужденных на лагеря или просто этапируемых в другие тюрьмы заключенных у которых следствие/суды по нескольким областям.
Так вот, я там просидел 40 суток. Причем, так как сильно простыл еще до спуска в подвал, то все эти сорок(!) суток у меня не прекращался кашель. А периодически засылаемые соседи-сокамерники как минимум через одного были подсадными утками, и лишь подливали масла в огонь своим показным сочувствием. А именно вопросами:
“Это ты уже тут сидишь больше 2х (3х, 4х) недель?”.
“И до сих пор кашель не проходит?”.
“Ты смотри – что-то решай, а то месяца три в таких условиях, и туберкулез тебе гарантирован!».
«Хорошо, что я тут всего на несколько суток – меня с уманского этапа сюда кинули на пару суток, и как сокамерник на этап уедет – меня и поднимут. А ты все таки что-то решай, чтобы тебя перевели».
И всё в таком же духе.
Но и этого оказалось мало укрогестаповцам.
В один из дней, когда я очередной раз оставался один в камере, я услышал шум на тюремном дворе, а потом и на подвале, где рядом с моей камерой находились карцера. Оказалось, что проходят тренировки по пожарной безопасности и реагирования МЧС и ГШР на пожар и/или бунт в тюрьме. Поэтому всем сидевшим на карцерах объявили досрочную амнистию и развели по их камерам. Я остался на подвале один. Даже через окно ни до кого было не докричаться. В итоге я решил просто лечь и почитать книгу.
Мое решение не торчать у окошка в итоге спасло мне жизнь.
Эти ощущения сложно передать словами, когда спокойно лежишь на нарах, и вдруг что-то вспыхивает и взрывается, а по всей камере летят осколки оконного стекла, а ты лежишь контуженный и ослепленный, не понимая, что произошло.
Вроде бы русские не должны были так быстро дойти до Черкасс!
И, либо было бы гораздо шумнее при штурме города/тюрьмы, либо все сделали бы тихо и аккуратно.
Впрочем, я не того полета птица, чтобы меня освобождали, штурмуя тюрьму.
Все оказалось просто. Бойцам показали, в какой камере сидит ополченец-«террорист» и объяснили, что они могут отработать свои приемы именно на этом месте. Ничего более умного, чем кинуть в приямок светошумовую гранату, они придумать не смогли.
Внутренняя решетка от взрыва распахнулась, сорвав замок, а деревянная оконная рама вылетела почти на середину комнаты. Находись я тогда на верхней наре возле окна, то рассказать уже бы ничего не смог…
Даже после контузии на передовой у меня был ниже уровень ошеломления и дезориентации, чем от взрыва светошумовой гранаты в маленьком приямке. А уж осознание факта, что буквально пару минут назад моя голова находилась на траектории летящих осколков стекол и деревянной рамы…
Эпопея с подвалом закончилась резко и внезапно. Меня просто перевели в очередную камеру. Снова вернув на старый корпус.
И уже там я получил первую за два месяца передачу от родителей. Как оказалось, им позвонила моя двоюродная тетя, которая увидела по ТВ репортаж с моего первого судебного заседания и узнала меня. Родители поехали проверять и, убедившись, что я в действительно в тюрьме, заказали у судьи разрешение на ежемесячное свидание.
А все эти почти три месяца я считал, что родители от меня отказались, раз не приезжают и даже не интересуются мной после проведенного (по словам сотрудников СБУ) обыска.
Еще раз напоминаю, что верить на слово чебураторам (сотрудникам СБУ) нельзя. От слова совсем. Понятие честь офицера у них отсутствует в принципе.
Впрочем, честь и совесть для любых укронацистов и просто свидомнутых не более чем пустой звук.
Но об этом уже в следующей части истории…
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.