Харьковский Зе-губернатор у Гордона: Речь не мальчика, но моли

Беседа киевского журналиста Дмитрия Гордона с харьковским губернатором Алексеем Кучером познавательна и показательна во всех отношениях.

Стало уже общим местом говорить о ничтожности «зеленой» команды, набранной по объявлениям. Но партия власти сама сделала всё для того, чтоб мало кто сомневался в ее несостоятельности и профнепригодности.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

По меркам большой политики, губернатор Кучер — человек неискушенный. Можно сказать, случайный человек для харьковского губернаторского кресла. Но с 2014 по 2019 год какие только фрики и полные ноли не перебывали в этом кресле. Случайный Кучер после них кажется даже безобидным губернатором.

Со дня назначения и буквально до последнего времени было неинтересно, есть ли он или нет его в Харькове. Многие из нас насмешливо наблюдали за тем, как мэр Кернес изгаляется над губернатором.

Но интервью Гордона с Кучером я посмотрел. А, например, трехчасовую беседу Гордона с Добкиным смотреть не стал (потому что уже примерно известно, о чем будет говорить гость, чем будет интересоваться журналист; а при этом уже несколько лет разговоры Добкина не сопровождаются никакими серьезными действиями).

Дело в том, что недавнее выступление Кучера в «Свободе слова Савика Шустера» пробудило интерес к харьковскому губернатору. Гости у Шустера обсуждали чугуевскую авиакатастрофу. Было несколько включений харьковского губернатора. Кучер заявил, что в момент катастрофы самолета с курсантами был отдан приоритет посадки второму борту, где находился сын командующего ВВС.

Шустер истолковал слова Кучера по-своему, усугубил его заявление: отдан приоритет второму борту, потому что там находился сын командующего ВВС.

Командующий ВВС Дроздов находился в студии. Он предъявил претензию харьковскому губернатору: первая информация об этом была выдана вами. Какой-то пожилой летчик-испытатель пытался убедить публику в том, что приоритет другому самолету был отдан правильно, потому что он находился в 4 км от взлетно-посадочной полосы, а тот, который потерпел крушение, — в 6 км. На что Кучер резонно замечает: «Я вынужден подвергнуть сомнению вашу экспертность». (Эту логику «6 км > 4 км» доходчиво обстебал в своем ролике Шарий.)

Тут же вся публика набросилась на Кучера. Депутат из порошенковской парламентской фракции, генерал Забродский (несколько месяцев был командующим силами АТО) тупил и лицемерил. Волонтер Притула полоумно улыбался. Соискательница кресла киевского мэра Верещук верещала. Сомнительный «военный эксперт» и несомненный пропагандон Бутусов дебильно помалкивал.

Как бы там ни было, Кучер был один против стада. Губернатор задал важный вопрос, который всей толпой затюкали, вместо того, чтоб прояснить ситуацию до конца. Стадо в передачах Шустера — это что-то особенное. Вспомним хотя бы ликующее стадо скотов, которое 2 мая 2014 года в шустеровской студии аплодировало во время одесских включений гаденыша Алексея Гончаренко.

Собственно, и в беседе Кучера с Гордоном меня первым делом интересовало прояснение этого же вопроса. Журналист напомнил то, что заявлял харьковский губернатор и что подтвердил командующий ВВС. Но, как и Шустер он несколько утрирует слова губернатора: «Вы сказали, что самолет с сыном командующего ВВС Украины Сергея Дроздова получил приоритет в посадке перед крушением АН-26, который терпел бедствие, только потому, что на борту был сын Дроздова. Военные после этого назвали ваши слова ложью и манипуляцией».

Кучер отвечает: «Я никогда не говорил, что отдали приоритет, потому что там был сын… Я просто задавал вопросы». Всё правильно. Кучер не утверждал этого. Он просто задал вопрос о генеральском сыне, находившемся в другом самолете. К тому же губернатор поднял этот вопрос уже после того, как информацию о сыне в другом самолете подтвердил сам Дроздов.

Но обратим внимание на то, как Шустер и Гордон формулируют свои вопросы. Они приписывают Кучеру то, что хотели бы спросить сами. Но упорно не задают острый вопрос от собственного имени. К тому же в ситуации, которая требует именно от журналиста еще нескольких уточняющих вопросов, они затыкаются и ограничиваются молчаливой торговлей задумчивым таблом.

Но Шустер не спросил ни у командующего ВВС, ни у прочих «экспертов», то, что напрашивалось. Всем известно, что в разбившемся самолете находились 20 курсантов и 7 офицеров. А кто находился в другом самолете, кроме сына командующего? Там были и другие курсанты? Или там были только офицеры и один курсант? Ведь есть разница. И у Гордона, пытающегося разобраться в тех заявлениях, которые прозвучали в передаче Шустера, не возникает никаких недоумений? Почему обходят молчанием состав людей, находившихся на другом самолете? Ведь если сын командующего находился в самолете на особом положении, в компании только с офицерами, то тогда и сомнений быть не может, почему этому борту был отдан приоритет в посадке. Если там были курсанты, — тогда возможны варианты.

«Вряд ли посадили самолет по указанию генерала», — говорит Кучер в беседе с Гордоном. Считает, что претензии должны быть к руководству военного университета. То есть намекает, что там создавали особые условия сыну командующего, чтоб выслужиться перед Дроздовым-старшим. «Главным летным вузом страны руководят зенитчики», — добавляет губернатор.

Как видим, у Кучера прорезался голос. Я не говорю о повышении его рейтинга. Но с тем же Добкиным всё понятно. И это должно быть грустно для того лагеря, который когда-то делал ставку на него. А с Кучером не всё понятно. Хотя с лагерем ему не очень-то повезло. Он-то, конечно, считает, что очень даже повезло: сработал социальный лифт, адвоката взяли по объявлению в команду власти, он попал в парламент, потом в губернаторское кресло. Вроде пруха пошла. Но пройдет время — и Кучеру придётся чураться этой ликвидационной команды, шарахаться от нее, как от проказы. Другой путь — окончательно слиться с этой командой и превратиться в полный политический отстой.

О том, что харьковский губернатор еще не до конца уподобился прочим «слугам народа», неожиданно свидетельствует хотя бы ситуация в студии у Шустера, когда Ирина Верещук подтявкивала оппонентам Алексея Кучера.

Малочисленные представители декоративной фронды в «Слуге народа» давно известны. Их можно пересчитать по пальцам одной руки. И Кучер не входит в их число.

Порой он чересчур сервилен. Тому же Гордону он говорит о Зеленском: «Человек с большой буквы». Распинается о мудрости Авакова. Кучер рассказывает о старте своей губернаторской карьеры и о «мудром совете» министра внутренних дел: «Находиться в последовательной коммуникации с президентом».

Вроде бы конформизм зашкаливает.

Даже о Кернесе, который называл губернатора «молью», тот говорит с пиететом. Дескать, мэр у нас — острослов. «Я считаю его учителем своим и даже тренером», — признается Кучер.

В комплексе всё это звучит очень смешно. Но умиляет и какая-то бесхитростность губернатора. Ведь украинская власть переполнена как хитросделанными, так и безмозглыми «слугами». А Кучер ни к одним, ни к другим не примкнул. Зрителю хочется обнять и плакать. Сказать: «Беги, Кучер, беги. Зачем тебе эта политика сдалась?»

Кучер неинтересен там, где он осторожничает, а тем более низкопоклонствует перед политическими благодетелями. Но интересен, когда проговаривается, а тем боле, когда говорит прямым тестом то, что думает.

Например, он рассказывает Гордону, что относится к Александру Фельдману с уважением. Но тут же предупреждает: если Фельдман выиграет харьковские выборы, то будет мстить команде Кернеса за тяжбу с рынком «Барабашово» — начнется серьезный передел в стиле 90-х.

Кучер говорит о своей предшественнице на губернаторском посту Юлии Светличной: «Человек маленький, несамостоятельный… Человек, доставший регион «армией, мовой, вирой»…». Не поспоришь. Речь не мальчика, но мужа. О Райнине, бывшем губернаторе и главе администрации президента Порошенко, — «профессиональный предатель». Тоже справедливо.

Кучер отдает себе отчет и в том, что не может быть Харьков без русского языка. Губернатор заводит правильную речь: «Мы все понимаем, что закон можно принять…» И Гордон подхватывает, приводит примеры стран с несколькими государственными языками: «Швейцария, Канада…»

Ах, ты ж долбанный ты на фиг! Где ж вы были, такие здравомыслящие, когда Донбасс об этом же говорил?!   Ну, Кучера-то в 2014 году в политике еще не наблюдалось. Но Гордон-то уже вовсю пропагордонствовал…

А тут послушаешь их — и Добкин отдыхает.

Алексей Кучер и Владимир Зеленский.

Но вот в чем проблема этого вроде бы нормального русскоязычного парня, въехавшего в партию власти то ли в социальном лифте, то ли по объявлению. Кучер отлично понимает, какие языковые проблемы создала порошенковская власть, приняв дискриминационные законы, и как безобразно ей подмахнула сегодняшняя власть.

Одной рукой он вроде бы пытается указать на проблему, но другой рукой собственную задницу прикрывает: «Харьковчане точно не хотят в Россию. То, что они хотят говорить на русском, — да, это факт». Кучер несколько раз повторяет, что харьковчане — патриоты Украины, каких еще поискать.

Он создает ложные противопоставления. Вернее, их создали до него (а ему и прочим «слугам» вдолбили в головы во время тренинга в Трускавце).

Ведь можно и иначе сформулировать и украинский, и российский вопросы. Харьковчане — патриоты Украины, которая была до 2014 года. Харьковчане точно не хотели в майданувшуюся Украину. Майдан в Харькове до переворота насчитывал полсотни упоротых ублюдков и городских сумасшедших. Харьковчане хотели дружить с Россией.

В чем проблема таких сервильных русскоязычных политиков, как Кучер? Если Харьков нельзя представить без русского языка, то надо вести речь и о русской идентичности харьковчан. И это будет речь не мальчика, но мужа. Русскоязычный харьковчанин без русской идентичности — это как человек в мужской одежде без мужских первичных и вторичных половых признаков.

А если ты несколько раз напоминаешь Гордону об украинском патриотизме харьковчанина, то флаг в руки, учебник мовы в зубы, Ницой в надзиратели. И будет речь не мальчика, но… моли.