Шота Апхаидзе: «Кремль если захочет, то легко вернет Грузию себе»

Почему после разгона гей-парада в Тбилиси православным священникам стало опасно ходить по улицам этого города? Ради чего Турция стала союзником грузинских прозападных либералов? Кто должен финансировать пророссийскую партию в Грузии?

Об этом и о многом другом корреспонденту «ПолитНавигатора» рассказал политолог, директор « Центра Исламских Исследований Кавказа» Шота Апхаидзе.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

П.Н.: Проведение гей-парадов США и их союзники используют  как своего рода инициацию для своих молодых потенциальных сателлитов.  Через нее, например, прошли все страны Балкан, даже мусульманские Босния и Герцеговина и Косово. Как ты считаешь, почему забуксовала она в Грузии, которая номинально считается союзником США в Закавказье уже более десяти лет?

Ш.А.: Америка и не только Америка, но и Евросоюз используют этот фактор ЛГБТ – и как инициацию, и как определенный идеологический фактор для разложения общества, для утверждения либерального мировоззрения, менталитета.

Это, прежде всего, геополитическое оружие, если им удастся поменять менталитет, сделать нормой ЛГБТ, то это уже показатель того, что Грузия уже фактически ментально является частью мультикультурной западной политической системы.

Но почему у них не получается уже более десяти лет провести ЛГБТ-шествие в Грузии? Это, все-таки, связано с грузинским менталитетом. И с нашими традициями и обычаями. И, прежде всего, с религиозным фактором.

Потому что грузины – народ глубоко верующий, и у нас в стране большинство православных. Соответственно, этнопсихология у грузин (большинство граждан страны составляют грузины) она враждебно настроена к таким вещам, как содомия. То есть, у нас глубоко патриархальное, консервативное общество.

В отличие от других стран-соседей, наша этническая психология в корне отличается от Турции, Азербайджана, Армении и даже от России. Потому что у нас есть свой код. Мы не европейцы ни разу, мы не азиаты, у нас отдельно взятая кавказская этнопсихология. Плюс христианский фактор. Потому-то у них не получается.

На твой взгляд, инцидентом с разгоном гей-парада общественниками удалось ли грузинскому народу закрыть проблему навязывания толерантности к содомии? Или же то был пробный шар Запада, а далее последуют новые попытки? Напомню, что лет десять назад в Сербии активисты также разгромили гей-парад, но, в итоге в Белграде теперь ежегодно проходят два гей-парада.

Не допустили проведения данного мероприятия плюс последовал штурм офиса ЛГБТ- прайда и других либеральных организаций, которые стояли за этой провокацией, в том числе офиса радикальной оппозиции Гиги Бакерия.

Конечно, после этого Запад не собирается останавливаться, они уже четко зафиксировали свою позицию, посол США до этого мероприятия принимала всех лидеров ЛГБТ. И Вашингтон поставил себе цель, и это для них более важная тема, чем Афганистан, это вопрос принципа: почему это в Грузии у них не получается, когда по всему миру везде получилось?!

Они будут биться до конца, и уже выделили 85 миллионов долларов для того, чтобы поддержать это гнилую либеральную и ЛГБТ-шную систему, чтоб каждый раз устраивать провокации. И эти организации открыто объявили войну грузинскому народу.

Ты писал о репрессиях, которым были подвергнуты активисты, выступавшие против гей-парада, расскажи немного о них.

Последовали очень серьезные репрессии. По приказу посольства США и руководителей структур Сороса либеральные СМИ очень сильно давили на власть. И просто вынудили власти Грузии, чтобы они начали зачистку патриотов.

Несмотря на то, что много патриотов, православных людей работают в спецслужбах и правоохранительных органах, они были вынуждены провести эти операции, потому что Запад прямо пригрозил, что закроет банковские переводы в Грузию, невозможно будет пользоваться грузинскими банковскими картами. Много чем пригрозили. Вынудили власть, власть провела спецоперацию, и очень многим ребятам, которые принимали участие в этом мероприятии, защищая Церковь, грузинскую идентичность, наш суверенитет, порядка двух десятков человек, получили от 15 до 20 лет тюремного заключения.

И даже, если я не ошибаюсь, одному даже двадцать пять лет. Но репрессии по-прежнему длятся, и где-то тысяча человек получила уловные сроки. Сейчас людей преследуют даже на уровне высказываний в фейсбуке. И США сейчас требует от власти, чтобы уже начали задерживать епископов и лично Патриарха, и лидеры оппозиции озвучивают эту позицию, нападают на Церковь. Даже один ЛГБТ-активист ворвался в церковь с топором и пытался убить священника. Было нападение и на Патриархию, стены которой вымазали в радужные цвета, закидали ее камнями и коктейлями Молотова. Священникам стало опасно в облачении передвигаться по улицам.

На твой взгляд, почему разгон содомитов прошел предельно жестко? Почему нельзя было просто выдавить их или перегородить им движение, что не дало бы властям повода для репрессий, да и было бы гуманнее, все же они, хоть и больные, но люди?

Хочу сказать, что это были вовсе не обычные ЛГБТ. Они очень агрессивные, сами нападают с травматическими пистолетами, бутылками, ножами, дубинками. И почему случилось кровопролитие? А потому что они сами начали провоцировать. Их заранее натренировали, подготовили, чтобы они вызвали вот такой резонанс. И своими действиями спровоцировали ответку.

Они подошли к епископам, которые выступали (в ходе анти-ЛГБТ-акции – ред.) и читали молитвы, стали их оскорблять, плевать им в лица, соответственно, народ уже не стерпел. Опять же, выбор места для их акции – центральная улица, где расположены святыни, там шествия содомитов просто недопустимы. Соответственно, и получили такого рода ответ.

Избивать и убивать их никто изначально не собирался, их просто не хотели пропускать, но когда люди нарвались на такие провокации, то, естественно, дали соответствующий ответ. Потому что протестовавшие против гей-парада только хотели показать, что мы отстаиваем свою религию, свои традиции, свой менталитет и, соответственно, содомия – это величайший грех, и мы не позволим поощрять это, страна православная, и подобное в ней недопустимо.

На твой взгляд подобное несоответствие Грузии лекалам Запада пошатнуло ли позиции страны как главного союзника США в Закавказье?

Безусловно, пошатнуло, поскольку премьер Грузии выступил и сказал Западу: давайте уже воспринимайте нас такими, какие мы есть, с нашей религией, с нашими традициями. И Запад мгновенно откликнулся, вступив в конфронтацию с правительством и народом Грузии. Это не то правительство, как кабинет Саакашвили, которое соглашалось со всем, что шло из за океана.

Нынешние власти начинают отрезвляться, просыпаться и отстаивать свои суверенные права, поскольку невозможно игнорировать волю собственного народа. И когда Запад пошел на принцип – нет, вы должны принять ЛГБТ, ввести секуляризм, отказаться от всего грузинского – власти Грузии довольно жестко отреагировали. Несколько дней назад они вышли из соглашения Шарля Мишеля (главы Евросовета, предложившего компромисс между правящей партией «Грузинская мечта» и оппозицией – ред.), отказались от многих западных проектов, соответственно, показали всему миру, что позиции Запада уже не те, что были в правление Саакашвили, или даже в правление нынешней партии «Грузинская мечта» до нынешнего момента. Сейчас уже иная ситуация, иная обстановка, идет конфронтация с Западом, и позиции последнего не такие сильные, как были раньше.

Твоя оценка протестного анти-ЛГБТдвижения. «Протестантов» возмутил лишь факт того, что им попытались навязать гей-парад? Это стало поводом для возмущения всей политикой Запада в целом? Или же, если не было бы гей-парада, то никто бы и не возмущался ничем?

Гей-парад – очень чувствительная тема. Вообще, тема религии и традиции в Грузии всегда вызывает эмоциональный отклик. Конечно, есть внешнеполитический фактор, внутриполитический фактор, социальная система – все это важно, но религия и традиции для грузин более важны, поэтому люди отреагировали на них эмоциональнее раз в десять, чем на иные существующие проблемы.

Большинство грузинского народа и так реагировало на проблемы, созданные западной оккупацией, но это оставалось в Грузии  и не выходило за границы Грузии, потому что у патриотов нет таких информационных возможностей, как у либералов. Например, в российских СМИ, когда речь идет о Грузии, освещается только то, что делают либо власти, либо либеральная элита, но никто почему-то не пишет как настроено к Западу большинство населения страны.

Россия и Грузия веками были тесно связаны, но в последние десятилетия что-то пошло не так. Как ты считаешь, есть ли в современном грузинском обществе запрос на возвращение хороших отношений с Россией? Или все уже в прошлом?

Все будет иначе, если будет существовать, прежде всего, четкая геополитическая стратегия в Кремле, потому что Россия – это сверхдержава, а Грузия – это очень маленькая страна, которая не задает политическую погоду в регионе. И не может самостоятельно изменить геополитическую картину без помощи России. У нас общая история, общее социо-культурное поле, общие цели и, вообще, очень много общего, менталитет на уровне народа и пространства одинаковый. И отношения очень легко можно восстановить.

Но для этого Кремль должен определиться с приоритетами, и знать какую стратегию выбирает: хочет ли развивать гражданское общество Грузии, так как это делает Запад, помогать объективно, а не субъективно, как это делает тот же Запад, укрепляя, прежде всего, свои геополитические позиции в Закавказье, свой имидж. России следует действовать более активно, не закрывать авиарейсы, а возобновлять, и более активно вести торговлю, уменьшить таможенные пошлины, снять визовый режим. И начать переговоры о восстановлении дипломатических отношений.

Большинство народа Грузии очень позитивно настроены в отношении России, понимают, что это христианская страна, прежде всего, наши братья, 80% грузин это понимают. И если Москва замечает 5% секулярного, ультралиберального ЛГБТ-сообщества, которые просто установили свою диктатуру в СМИ и в политике, то нужно понимать, что это не лицо Грузии. И они не представляют интересы грузинского народа. Народ думает иначе. Просто та фрагментарная политика, которую осуществляет Москва в отношении Грузии, не дает возможности влиять на регион. Кремль должен заявить о себе, как об основном игроке здесь, четко сказать, что не допустит наглого вмешательства США.

Имеются ли в Грузии перспективы создания пророссийской партии или движения? Если да, то с какими трудностями могут столкнуться ее учредители?

Народ ментально и морально готов к этому. Есть реальная возможность создания партии, что, безусловно, будет связно с финансовыми вложениями, но бизнесмены, которые работают в Грузии, сидят либо на турецких инвестициях, либо кредитуются в западных банках. И они такую пророссийскую партию, которая будет выступать за восстановление отношений с Россией, открыто поддерживать не станут.

Но десятки грузинских миллионеров, которые работают в России, должны подумать об этом и вложиться. Конечно, есть электоральные возможности, есть почва, есть ресурсы. Но это должна быть партия, которая будет опираться на современные вызовы, не только на исторический контекст и разговоры о православии, но больше о реальности, о сегодняшнем дне. Вот такая партия нужна.

Я лично намерен создать такую партию, и рассчитываю, что в ближайшем будущем она наберет солидный процент голосов, чтобы попасть в органы местного самоуправления и парламент Грузии. А потом уже попробовать себя и на президентских выборах, почему нет?

Мы много говорили о гей-параде как об информационном поводе, который вывел Грузию в топы мировых новостей. А есть ли еще другие признаки дурного западного влияния на грузинское общество? В чем они выражаются и к каким последствиям приводят?

Конечно, геи – это не самое страшное, что используется против Грузии. Самое страшное, что сейчас начинается просто активная борьба против Грузинской Церкви, и уже хотят сломать Церковь, как гражданский институт, потому что это самая мощная и сильная организация, которая способствовала тому, что Запад не смог сломать хребет Грузии и грузинскому народу, и вот сейчас самое страшное, что и в Церкви они нашли своих.

У них есть своя агентура влияния среди грузинских епископов, при помощи которой они хотят раскалывать грузинскую Церковь в вопросе признания украинской раскольнической церкви, хотя в этом вопросе Патриархия твердо отстаивает свою позицию, поддерживая РПЦ. И Запад хочет отомстить, как за этот вопрос, так и за другие вопросы.

Не менее серьезная проблема – это влияние на СМИ, они зомбируют молодое поколение, где-то 99% СМИ, кроме трех объективных медиа, просто полностью оккупированы либералами, западниками, те и соцсети контролируют. И это страшно, потому что молодое поколение под их влиянием меняется, искажается мировоззрение молодых, превращая их в откровенных зомби.

Как эксперт по исламу на Кавказе расскажи, как обстоят дела с мусульманским фактором в Грузии, перестает ли он дестабилизировать грузинское общество, Турция по-прежнему не оставляет попыток проникнуть и закрепиться в Аджарии?

Касательно исламского фактора, после того, как в Сирии и Ираке был разгромлен ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация – ред.) этот фактор уже не такой опасный, местные грузинские салафиты и ваххабиты переместились в подполье. Но проблема в том, что многие боевики из Панкисского ущелья и Аджарии, что воевали в рядах игиловцев, сейчас вернулись обратно и представляют собой такую мину замедленного действия. И в любое время могут совершить диверсионный или террористически акт, а также продолжать религиозно-фанатическую пропаганду в Грузии.

Турция, в свою очередь, внедряет агентов влияния в государственные органы, у нее очень серьезная кадровая политика, и в министерстве обороны, и МВД Грузии работают выпускники турецких вузов, в грузинской политике много ставленников Турции, которые получают очень хорошее денежное вознаграждение. Потому сегодня турки не только в Аджарии, но и по всей Грузии. И, конечно, в Горной Аджарии им очень помогает исламский фактор, поскольку там мусульманское население, тамошние этнические грузины, которые исповедуют Ислам суннитского толка, конечно же, ближе к ним, они привязаны к Турции – и по работе, и по учебе, семейным каким-то вопросам.

Помимо этого Турция более активно работает, как я уже говорил, по всей Грузии, открываются турецкие вузы, турки очень много инвестируют, и являются соратниками грузинских либералов. Туркам очень хочется, чтобы грузины потеряли свое лицо, отказались от Православия, от своей истории, традиций, после чего Грузию будет очень легко оккупировать.

Недавняя встреча лидеров Грузии, Украины и Молдавии в очередной раз возродила признак антироссийского проекта ГУАМ. На твой взгляд стоит ли после этого Москве ожидать усиления давления и провокаций по всему периметру ее границ?

Что касается встречи тройки, то она сейчас набирает обороты, платформа трех реально начинает работать. Потому что Грузию, Украину и Молдавию не собираются принимать в НАТО, но зато создается платформа, которая будет способствовать антироссийской истерии, и без милитаристической составляющей здесь тоже не обойдется.

Безусловно, тройка будет осуществлять антироссийскую политику. Поэтому следует ожидать присоединения ее членов к санкциям, будут военные учения и более активные действия в зонах военных конфликтов. Скорее всего, станет неспокойно в Приднестровье. В этом и есть цель создания этой тройки.

На твой взгляд, что могло бы вырвать Грузию из орбиты западного влияния? Или же процесс уже необратим?

Конечно, в политике, геополитике и, в целом, в мире – нет необратимых процессов. И все можно повернуть вспять, но нужен системный подход, нужна стратегия, нужна работа, и нужен четкий, отработанный план действий.

Не как сейчас – на уровней друзей, отдельных встреч с какими-то политиками – так ничего не получится. Необходимо работать с гражданским обществом, должна проводиться работа политическая и идеологическая. Дальше можно будет все легко повернуть, если американцы потратили с 1991 по 2021 года семнадцать миллиардов долларов на развитие гражданского общества в Грузии, то нам понадобятся какие-то копейки по сравнению с этим. И они толком ничего не смогли, а у нас может получиться в течение года.