Индустриализация 2.0. Что делать России, изгнанной из западного потребительского рая

Недавно в СМИ прошла информация, что бывший мэр Архангельска Александр Донской собирается выпускать российский аналог «Кока-Колы»  на основе трав, кореньев и ягод Алтайского края.

Напиток он думает назвать «Русской колой».

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

«Почему «Русская кола»? Я никак не могу понять этой вторичности мышления — не своё делать, а обязательно импортозамещать. Если ты такой патриот и хочешь выпускать русский напиток — будь хотя бы квасным патриотом», – возмущается журналист Алексей Ларкин.

Или другой пример. Долгая история с уходом из России американской сети закусочных Макдональдс, а затем ее ребрендинг и возвращение под новым именем «Наш бургер», странный логотип  которого стал предметом насмешек в Сети.

«Единственное нормальное название для обрусевшего Макдака в России – «Московская котлета». Переименовали бы Макдональдс в «Московскую котлету» и не морочили бы голову ни себе, ни людям. Ведь первый советский бургер, появившийся в стране благодаря инициативе тов. Микояна, именно так и назывался.

В 1937 (sic!) году Анастас Микоян уже все заимствовал и переосмыслил. Очевидно, опередив свое время. Чуть ли не на век. Вот что мешало этим сейчас воспользоваться? Патриотически?», – риторически вопрошает в своем телеграм-блоге обозреватель Андрей Перла.

И действительно, зачем изобретать велосипед с прямоугольными колесами?

Но, видимо, то ли добрым русским людям декоммунизация не велит, то ли неславянская фамилия «Микоян» жмет.

Но на самом деле приведенные два примера – хорошая история ухабистого пути современной России на пути к реальному, а не фиктивному импортозамещению, безальтернативному в условиях жестких западных санкций и отлучения российских потребителей от привычного набора глобальных брендов.

А привычка – вторая натура, даже если речь идет об откровенных излишествах. Скажем, Диор не только ушёл с российского рынка, но ещё и запретил в принципе продажу товаров россиянам в своих бутиках где бы то ни было в мире. В результате тем же инстаграммщицам приходится покупать духи и туалетную воду  по «левым» дубайским ВНЖ.

Однако не духами едиными, есть проблемы и посерьезнее. Скажем, санкции серьезно ударили по строительному сектору: стройматериалы и инженерное оборудование, необходимое для строительства зданий, сильно подорожали или вовсе исчезли с рынка.

Практически убили санкции и российский кинопрокат- кинотеатры нынче хоть закрывай, потому что голливудские блокбастеры занимали до 70 % экранного времени, а теперь их нет и не будет. Та же история и с ТВ, но там хотя бы нашли промежуточный выход. Так, по словам гендиректора холдинга «Газпром-медиа» Александра Жарова, в отсутствие западного контента Россия может перейти на турецкие и латиноамериканские сериалы.

_{Наиболее пострадавшими оказались отрасли, использующие высокотехнологичное оборудование. Например, авиация – 80 % российского авиапарка составляют лизинговые самолёты западного производства.}

Или машиностроение – запуск российского среднемагистрального самолёта МС-21 в серийное производство переносился уже дважды. Причина все та же – российские производители авиационных двигателей и композитных материалов оказались отрезанными от западных технологий.

Американские двигатели уже не поставляют, а российские сопоставимого качества будут готовы неизвестно когда. Еще более печальная ситуация – в полупроводниках и в производстве оборудования для телекоммуникаций, где зависимость от западного импорта вообще тотальная.

В вопросе как реагировать на новые вызовы, мнения разделились. Одни предлагают подождать, пока западники перебесятся и, оценив убытки от потери российского рынка, потихоньку вернутся назад. Квинтэссенция такого подхода –  мнение проживающего в Лондоне российского юриста Дмитрия Гололобова:

«Когда в каком-то достаточно далеком и практически фантастическом будущем в Россию-матушку начнут потихоньку официально возвращаться разные Мерседесы и Диоры, пускать их следует только под железобетонные юридические гарантии, что в случае, если они снова захотят неожиданно покинуть сермяжную Россию по «соображениям корпоративной этики», они оставят там абсолютно официально, как минимум все свои российские активы и по миллиардов 5 с носа, а может быть и побольше.

Ведь с теми, кто тебя взял и просто так предал, иначе во второй раз просто нельзя».

И хотя чисто по обывательски такой расчет понятен – зачем напрягаться и что-то менять если можно набраться терпения и все вернется как при бабушке, однако с точки зрения дальней перспективы такой подход является тупиковым, поскольку он консервирует отсталость России от западной метрополии, обрекая ее на вечную роль вторичного потребителя генерируемых на Западе смыслов, технологических новинок и потребительских брендов.

_{Такой подход предполагает закрепление России в статусе сырьевой колонии Запада, – с олигархической рентно-сырьевой экономикой, компрадорской элитой и послушным участием в мировом разделении труда на том месте, которое ей определят в ВТО и Давосе.}

Долгосрочная стратегия такого развития была сформулирована еще недоброй памяти Чубайсом в его концепции России как «энергетической сверхдержавы»: мол, наше дело гнать на Запад нефть, газ, металлы и лес, а все остальное мы купим на том же Западе за газорубли.

Практика показала не только унизительную вторичность такой модели существования, но и ее предельную уязвимость к дуновению конъюнктурных политических ветров: стоило только испортиться отношениям западных столиц с Москвой, как русским моментально захлопнули перед носом двери западного потребительского рая. А теперь – хоть волком вой.

Или – попытаться по заветам великого Дейла Карнеги – сделать из кислого лимона вкусный лимонад, восприняв сегодняшнюю санкционную войну, как окно возможностей для вывода России из колониальной зависимости и возвращение на дорогу суверенного развития не только в политическом, но и в экономическом смысле.

_{Ключевым звеном на этом пути должна стать реиндустриализация страны, без которой импортозамещение так и останется бумажной фикцией.}

Образно говоря, России нужны не переименованные на новый лад западные бургеры, а свои собственные «московские котлеты» – в промышленных количествах, способные накормить 150 миллионов человек. Гигантский по емкости внутренний рынок, кстати.

Нужны тысячи новых производств, которые будут производить все то, что страна раньше закупала за нефтедоллары. Это, кстати говоря, единственно возможный путь для чаемого многими экономического рывка. Все известные из новейшей истории локально-национальные «экономические чудеса», азиатские «тигры», «драконы» и прочая живность, строили свои стратегии успеха именно на этом – массовом экспорте промышленных товаров под собственными национальными брендами, выводимыми на глобальный уровень.

В этом смысле действительно, России нужно не импортозамещение как таковое, то есть не механическое воспроизводство привычных западных вещей, а создание собственных оригинальных продуктов, допиленных до состояния, пригодного к масштабированию по всему миру в качестве франшизы. Опять же, используя язык метафор: нужно не научиться делать «Мерседес», а довести свою «Ладу-Калину» до такого уровня, чтобы ее охотно покупали за рубежом.

При этом, строго по законам диалектики, создавая проблемы российскому строительному сектору, развязанная Западом санкционная война одновременно и открывает для России возможности для собственной Большой стройки. Как это может быть, описал недавно российский политолог Алексей Чадаев.

«Одна из интересных особенностей момента — у нас образуется огромное количество материалов, которые раньше шли на экспорт, и это в том числе сталь и нефтепродукты. Всё это вместе с допдоходами бюджета позволяет задуматься о большой стройке — в первую очередь, дорог, а во-вторую — жилья.

Мы имеем шанс за несколько лет построить столько, сколько в нормальном режиме можно было построить лет за 10-15. Но для этого придётся развернуть целую отрасль сопутствующих производств, и сделать это придётся достаточно оперативно.

Но пока у финансовых властей логика до-спецоперационная: во-первых, «денег нет», а во-вторых, «украдут же». Поэтому вопрос в том, сможет ли система оперативно перенастроиться на такого рода внутреннюю экспансию, потому что это именно вопрос изменения логики мышления, причём у тех, у кого в их собственной жизни и работе с началом СВО вообще толком ничего не изменилось».

Нынешнее насильственное выпихивание России из западной экономики – редкий шанс изменить судьбу страны, перестать быть периферийной частью чужого уклада и стать центром уклада нового, альтернативного. Историческая развилка, как в картине про трех богатырей, стоящих перед камнем.

_{Аналогичную работу в свое время провел СССР, после завершения гражданской войны больше чем на десять лет выпавший из тогдашней глобальной мирсистемы и вернувшийся в нее уже мощной индустриальной сверхдержавой, у которой на каждую западную колу, фанту и севен ап имелись свои «Ситро», «Байкал» и «Тархун».}

И, кстати, проблемы СССР начали нарастать в геометрической прогрессии именно с тех пор, когда позднесоветские вожди отказались от дальнейшей интенсификации доставшейся им в наследство от сталинской эпохи индустрии, от развития инновационной экономики и – предвосхищая позднейших чубайсов – сделали ставку на нефтедоллары, за которые за рубежом закупалось все – от зерна в Канаде до чешских и итальянских сапог.

К чему привела такая модель мы тоже все прекрасно помним – советские люди в буквальном смысле слова обменяли свою великую Родину на макдональдс и жвачку.