Взгляд из Одессы: Зеленский как тест на беременность

Татьяна Геращенко, журналист, Одесса

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Пока инаугурация Владимира Зеленского высветила одно — в зале Верховной Рады находились сотни голых королей, а вовсе не один. Сотни рыл, которым наконец-то дали понять, чем они являются на самом деле — мешками с дерьмом. Лишь этого и стоил ритуал.

Ведь что нам, зрителям? Да-да — давно не гражданам, а именно пленным зрителям юго-востока. Ощущения как в 90-е, когда после унылого УТ-1 появился «1+1».

«Ну и что, что на украинском? — Говорили тогда. — Зато картинка красивая!».

Вот-вот, красивая — только чужая. На украинском.

Спасение крокодила на Шри-Ланке тоже и на слезу умиления прошибает, и красиво, но где-то там, не у нас.

А дрожжи, между тем, в выгребную яму брякнулись, и там все бурлит, бурлит… Что поразительно, бульбы надуваются как раз на то, чего новоизбранный президент и не говорил.

В первом случае, его условно ватный электорат все еще ждет перемен к лучшему, как будто не заметив, — упоминая русский язык, Зеленский сказал (и не в первый раз), что нет разницы, на каком языке говорят солдаты АТО, но не о том, на каком языке написаны таблички на детских могилах Донбасса.

Он не пообещал языкового равноправия какой-нибудь подслеповатой пенсионерке, скажем, из Одессы, которая даже инструкцию к лекарству на родном языке прочитать не может.

Ну, вешать ни потом, ни сейчас никого не пообещал — уи! Спасибки!

А вот о массе политзаключенных по всей стране знает ли вообще — вопрос.

Второй пример продемонстрировал обиженный Ляшко, простенав с парламентской трибуны о «кремлевском реванше». Но ведь и на восстановление дружеских связей с Россией Зеленский тоже не намекал.

Потому что он — ни вашим, ни нашим, он, как тест на беременность. Сам по себе — ни хорош, ни плох. Кому-то необходим очень. Интересен. И попасть может как к ПТУшнице, так и к светской львице, к Супрун может (а, не) или Наде Савченко.

Дальше может быть мордобой, криминал, самоубийство, ликование — разное. Аборт может быть или определение отцовства. Покупка заранее самого большого плюшевого мишки. Эйфория или майдан. Да только и все. Миссия такого теста коротка.

Вообще, все президенты Украины похожи на предметы быта. Кравчук — это предсказуемо кравчучка. У выживших старичков они еще с тех самых времен. Зашитые, перемотанные изолентой, но на ходу. Правда, Кравчук думает, что в них лежит Конституция, ан нет — там бульонный кубик с червяками на дне, пакетик Юпи для голодных внуков и картофельные очистки в РУХовской газетенке.

Кучма — это советская стиральная машина «Нистру». Такая, всенепременно поломанная, была почти в каждой семье. Стирать не стирала, зато ее можно было использовать как стол — такой, знаете, несокрушимый, например, для столярных работ. А что — с места-то все равно не сдвигается.

Ющенко — пылесборник вроде дидуха, сувенирная продукция, привезенная с ярмарки «Гуцульская брынза». Идет в комплекте с глиняной свистулькой, подшивкой «Бджоляра» и медалью имени Бандеры. В хозяйстве вещь бесполезная. Если жалко выбрасывать, то можно на Масленицу сжечь.

Янукович. О-о-о, тут сурьезно — как телефон-аппарат. Но в том виде как его Хоттабыч изваял из цельного куска мрамора (в нашем случае из золота). Пусть бы и стоял — гостей смешить и раззявам ронять на ноги.

Порошенко… Этот резко выбивается из «музея совка». Порошенко — это игровой автомат с игрушками, в который сколько не кидай монет, ни зайку, ни слоника все равно не достанешь — он специально так запрограммирован жуликами. Стоит, как правило, под кондиционерами, которые взрываются. Убивает и грабит одновременно. Надписи на украинском. Адская такая машина…

И хоть что-нибудь, пусть одно монументальное, напоминающее, например, статую «Родина-мать», в нашем списке отсутствует.

А тест-Зеленский — просто первый предмет, показавший реальный расклад мнений. Не более.

К свиноферме и взывать не хочется, но так жаль замерших в восторге в ожидании появления на свет очередного уродца. Потом, уверена, стыдно будет.