История с географией. Что доказывает отсутствие Украины на карте XVII века

Смотрю, как возбудилась сетевая общественность по поводу показанной главой Конституционного суда Зорькиным президенту Путину французской карты XVII века, на которой отсутствует Украина. Сюжет этот вызвал волну критики у части лидеров мнений – частью справедливой, частью выглядящей как мелочные придирки, но мало кого оставил равнодушным.

Критики справедливо указывают Зорькину, что апелляция к древней картографии хотя и имеет определенный отвлеченно-познавательный смысл, однако в приложении к актуальным политическим реалиям современности не доказывает абсолютно ничего, как не является и годным аргументом в дискуссиях, выходящих за академические рамки.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Один из критиков вполне резонно отвечает Зорькину:

«На вещдоке Украины, и правда, нет. Но Крым на ней – татарский, со всем северным берегом Азовского моря. Кстати, и Астрахань тоже. И вообще, все, что за Волгой – ни разу не Россия, а Тартария. Литва, кстати, на карте начинается от Балтики и заканчивается аккурат в районе нынешнего Очакова плюс-минус пол-ладони. А вот собственно Россия на карте этой какая-то куцая очень…».

Так что вопрос не в том, что на карте, показанной Зорькиным, нет Украины (вернее, она есть, но в составе Речи Посполитой – как Казацкая Земля – «Vkraine ou Pays des Cosaques»). Вопрос в другом: ну и что? Что и кому это доказывает?

При желании можно найти карту 12 или 8 века, на которой нет России. Да и США на картах старше конца 18 века тоже нет. А были времена, когда и Франции на картах не было. Но какое это все имеет значение в 2023 году, когда и Россия, и Украина, и США, и Франция не только существуют, но и события вокруг них напрямую влияют на ход мировой истории и судьбы миллионов маленьких людей?

Проверочный тест для таких вот исторических упражнений предельно прост. Если Украины нет, то с кем же мы тогда воюем? И не является ли вот это стремление,  закрыв глаза, сделать вид, что противника нет, свидетельством детского инфантилизма?

Обратной стороной вот этой борьбы с тенями и игнорирования реальности является момент, верно подмеченный Пригожиным в его свежем интервью:

«Мы сделали Украину нацией, которая известна во всем мире. Легитимизировали Украину… Теперь что касается демилитаризации. Если у них было на начало спецоперации условно 500 танков, теперь у них их пять тысяч. Если воевать тогда умело 20 тысяч бойцов – то теперь 400 тысяч. Как же мы ее демилитаризировали? Теперь мы наоборот – хрен знает как – милитаризировали Украину».

Иными словами, нынешняя Украина, как она есть – во многом плод именно российских усилий, даже если сама Россия субьективно хотела чего-то совсем другого.  Однако стремление «отменить» Украину парадоксальным образом надуло ее еще больше – до размеров, на которые ни она сама, ни ее идеологи, ни ее правители не могли даже рассчитывать и мечтать.

И, если еще год-два назад в мире сплошь и рядом при упоминании Украины делали круглые глаза или путали ее с Россией, то теперь – и чем дальше в этот лес, тем сильнее – существование Украины, как отдельной от России сущности, становится реальным фактом не только для самих украинцев, но и в глазах миллиардов людей по всему миру, которые – благодаря запоздалому российскому желанию эту самую Украину «отменить» – впервые об  Украине услышали, и теперь уже им о ней уже не дадут забыть.

Вся эта история с географией вновь возвращает нас к тому, насколько изменилось в 20 веке само понимание таких явлений как «нация» и государство. Сегодняшнее их консенсусное понимание базируется на теории конструктивизма. Строго по Бенедикту Андерсону – «нация – суть воображаемое сообщество».

Именно поэтому, если какая-то большая группа людей осознала себя отдельной нацией и создала на этой базе собственное государство, глупо, бессмысленно и контрпродуктивно убеждать этих людей в том, что их нет. Причем, независимо от того, Украина перед нами или, допустим, Южный Судан, Восточный Тимор или Северная Македония.

Государства, как и политические нации, возникают и распадаются – и в Истории этот процесс непрерывен. Если бы это было не так, на сегодняшних картах мы бы видели государство Урарту или державу Ахеменидов. А политика, которая основывается на старинных картах, – это даже не XX век, а натуральное средневековье.

Конечно, можно указать на прецеденты исторической реконструкции, итогом которых стало появление на карте мира стран, претендующих на непрерывную и уходящую корнями вглубь веков глубокую древность.

Но, положа руку на сердце, несмотря на приписанную им древнюю родословную, это именно что государства-новоделы. Типа нынешнего Израиля, который возник не как прямое историческое продолжение древней Иудеи, а в середине 20 века благодаря сознательным усилиям увлеченной общей идеей общности людей-  пионеров-первопоселенцев, чьи отеческие могилы остались в других частях света. Иными словами современный Израиль, несмотря на претензию на древность, возник ровно таким же образом, и является таким же «воображаемым сообществом», как и современные США.

Возвращаясь к симулякрам. С точки зрения классиков постмодернизма  в современном мире все легко становится чем угодно именно потому, что ничем изначально не является. А любая копия полностью освобождена от власти подлинника.

Вот и Украина стала государством, которым, действительно, изначально не являлась. В самом этом факте нет ничего удивительного или аномального. И претензии к Украине нужно отстраивать не от того факта, что ее не было в 17 или каком-то еще веке, а исключительно от ее нынешней политики, от взятых на вооружение украинской элитой идей и политических практик.

Нынешняя Украина – это попытка в 21 веке строить государство по лекалам 17 века – с религиозными войнами, распрями за межу и сожжением еретиков. Кстати, украинская логика многих общественных процессов мало чем отличается от логики тех, кто не находит Украину на картах времен Людовика 14-го. Украинцы с такими же серьезными минами легитимизируют «томос» от стамбульского патриарха денонсацией решений трехвековой давности, игнорируя тот факт, что современное светское государство имеет совершенно иную природу легитимности, чем средневековое царство.

Судить такое государство мерками 17 века бессмысленно – для рассматриваемого исторического времени оно абсолютно естественно и нормально. Все тогда были такими. Ненормально это по меркам нашего века и его ценностей.

Проблема в том, что не все, но довольно многие в России сами являются носителями такого же архаизированного сознания, только их идеал не 17-й, а 19-й век. И реконструируют они не гетьманат Мазепы, а империю Александра Третьего.  В такой оптике артикуляция претензий к нынешней новодельной Украине через Мазепу выглядит хоть и аутентично, но при этом довольно дико и неуместно в оптике современности.

С точки зрения современных научных представлений нынешняя Украина безусловно является классическим бодрийяровским симулякром. Но и в этом качестве и смысле она не уникальна и не выбивается из общего ряда.  Точно такими же симулякрами являются сегодня и остальные государства на планете. И свое право на существование они отстаивают не отсылками к древним картам, а нынешней человеческой, политической, экономической и военной мощью и готовностью отстаивать себя от посягательств извне.

Древние же карты – не более чем красивая финтифлюшка, наподобие графского титула, покупаемого разбогатевшим коммерсантом, чтобы потешить ЧСВ и «удлинить» родословную на зависть соседям и знакомым.  Ценность любой такой карты не в том, что когда-то давно, при царе Горохе на землях, занимаемых нынче вами, располагалось государство с похожим названием, а в вашей готовности здесь и сейчас отстоять и защитить эти границы.

Если такой готовности и возможности нет – завтра на картах этих земель появится совсем другое название. Собственно говоря, так оно и было всю дорогу исторического развития. На месте практически любого современного государства в древности было что-то иное. Вопрос лишь в относительности этой древности – кого-то не было на карте в пятом веке, кого-то в десятом, кого-то в пятнадцатом и семнадцатом, а кого-то еще в середине девятнадцатого – как например, современных Италии и Германии, сложившихся как единое целое в привычном нам виде всего каких-то 150 -170 лет назад.

Попытки же увязать разрозненные и отделенные друг от друга веками фрагменты исторического бытия в единую и неразрывную цепь, связанную общим самосознанием – не более, чем опрокинутая в прошлое проекция современных представлений. Римляне эпохи Цезаря и современные итальянцы, древние ахейцы, критяне и троянцы и современные греки, варвары-франки эпохи Хлодвига и современные французы, древние новгородцы и вятичи и современные, черкасы времен Богдана Хмельницкого и современные украинцы – отнюдь не одни и те же народы.

_{Резюмируя. Так-то Украины в 17 веке, конечно, еще не было. Но в качестве основы для претензий к той Украине, которая реально есть сейчас, и выстраивает свою политику на агрессивном противостоянии с РФ, желательно избрать что-то более существенное, нежели отсутствие на древних картах. Особенно если те же самые карты в той же самой логике легко и элегантно превращаются в оружие против самой России.}