Психологическую помощь бойцам в зоне СВО нужно оказывать максимально близко к линии фронта, пока полученные травмы не перешли в соматические заболевания и не закрепились в теле.
Об этом в эфире «Крым 24» сообщила руководитель психологического центра благотворительного фонда «Своим», клинический психолог Татьяна Синицына, передает корреспондент «ПолитНавигатора».
«Во-первых, пришло понимание во многих структурах, руководящем и в среднем звене, и у психологов, которые работают на земле, насколько эта помощь важна и нужна. Войны в Сирии, в Чечне, в Афганистане были другими. Эта война похожа на войну 1941-45 годов и протяжённостью границ, и силой применяемого оружия, и последствиями – количеством травм и не только телесных.
Поэтому пришло понимание, прежде всего, что у нас не хватает таких специалистов. Во-вторых, мы долгое время жили в мире, мы хорошо работаем с горем, мы хорошо работаем с насилием, мы хорошо работаем с переживанием чрезвычайных ситуаций – это мы умеем делать. Но мало психологов, которые понимают, что такое боевой стресс, настоящий стресс на войне, какие средства воздействуют на человека, как меняется сам воин, меняются его жена и дети», – подчеркнула специалист.
По ее оценке, психологическая работа с бойцами должна идти еще до отправки на фронт.
«Первое – это подготовка ребят до отправки. Это не только психология, мы столкнулись с тем, что мобилизованные, контрактники и военные – это разные люди. У них разная подготовка к выживанию, в разных боевых действиях она разная, и хорошо, если психологически есть готовность. Должна быть психологическая работа с семьёй до отправки, потому что семья даёт смыслы, почему человек должен отправиться туда и вернуться. Одно дело, когда семья отправляет, как героя, который будет защищать, или отправляет, рыдая, ожидая, что он не вернется», – пояснила Синицына.
Реклама
«Второе, это время, когда он находится в бою. Есть четыре состояния: конструктивный стресс, деструктивный стресс, травматический, и есть травма. Психологическую травму получить сегодня можно очень быстро, и там у нас нет военных командиров, готовых оказать первую психологическую помощь, у нас очень мало капелланов, нет психологов, которые бы близко к передовой работали.
На русско-японской войне впервые была оказана такая помощь, выработаны принципы помощи ребятам. Они все сильные, все красивые, но я прошла много военных городков, и когда ребята возвращаются, есть нарушения сна, есть тревожность, сердитость.
Иногда такое: я хочу домой вернуться, но там меня никто не ждёт, не понимает. Есть вещи, которые военный не замечает, что они в нём поменялись. Он живёт, говорит – у меня всё хорошо. Но проблема в том, что мы не можем психолога кинуть, чтобы он по линии фронта бегал. Это, конечно, нонсенс.
Но у нас нет места, где мы могли бы быстро восстанавливать, возвращать психологическое равновесие ребятам. Чем дальше мы военного увозим от линии фронта, тем больше соматических проявлений нездоровья тела у него образуется», – подчеркнула психолог.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.