«В Минске уже почти ни одной русскоязычной вывески не осталось»

Экс-посол России в Минске Михаил Бабич проводил жесткую политику и вызывал восторг у пророссийски настроенных белорусов – в отличие от местных чиновников, которые всячески противятся реальному выполнению Союзного договора и интеграции с РФ. Об этом в интервью обозревателю «ПолитНавигатора» Валентину Филиппову рассказал глава белорусской общественной организации «Гражданское согласие» Артем Агафонов.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Валентин Филиппов: Приветствуем Белорусскую Советскую Социалистическую Республику. Сейчас ходят слухи, что бывший посол РФ в Минске Бабич будет переведен на направление Донбасса. Это Белоруссии не повезло и повезло Донбассу по поводу Бабича?

Артем Агафонов: Как сказать.… Здесь его, конечно, запомнили. Пророссийское сообщество было от него в восторге, особенно на контрасте с предыдущим послом. Но власть он, конечно, напрягал  – они пытаются громко кричать, что их лишают суверенитета и все такое… И для Донбасса, если он туда попадет, это будет неплохой кандидат. Это очень деятельный, очень активный человек, очень волевой, так что это будет неплохая кандидатура.

Валентин Филиппов: Насколько справедлива была критика Бабича в адрес белорусского руководства? Интеграционные процессы действительно тормозятся?

Артем Агафонов: Интеграционные процессы у нас притормаживаются. Особенно учитывая, что вся эта ситуация длится уже больше 20 лет. И за последние, наверное, лет 18, особых сдвигов нету. Tо есть, если сначала Александр Григорьевич явно хотел в Москву, там где сейчас Путин сидит….

Валентин Филиппов: Ну, да….

Артем Агафонов: … где-то рядышком. Ну, а сейчас, поскольку туда ему уже не светит, то все это сменилось на риторику защиты суверенитета, незалежности и так далее. И ещё пошел последний тренд – такая мягкая белоруссизация. Сейчас это всячески тормозится, сейчас хотят больше интеграции в области экономики, причем интеграции какой? Нам беспошлинный ввоз, субсидии и так далее, а мы тут уже подумаем.

Валентин Филиппов: Экономические системы России и Белоруссии – не то что разные, но есть особенности…

Артем Агафонов: Конечно есть.

Валентин Филиппов: Может быть, действительно белорусский промышленный комплекс окажется под угрозой, влейся он в общую систему?

Артем Агафонов: Не думаю. Во-первых, потому, что если мы интегрируемся с Россией экономически, мы получаем в первую очередь мощнейший рынок сбыта, а, во-вторых, есть возможность получения стратегических инвесторов со стороны России. Ведь у нас значительная часть белорусской промышленности, сельского хозяйства, они не слишком прибыльные, мягко говоря. Есть куча проблемных заводов, по сельскому хозяйству – оно в основной своей части закредитовано, убыточно и так далее.

Валентин Филиппов: Но придут олигархи, они же в начале схватятся за самое прибыльное и ещё, не дай Господи, «распилят». В Белоруссии ведь государственный капитализм, по большому счету, все предприятия принадлежат государству. И, естественно, по российским законам встанет вопрос об их приватизации.

Артем Агафонов: Ну, я не знаю. Я не вижу большой проблемы в этом. То есть, тот же самый олигарх, уже 90-е прошли, он тоже в первую очередь заинтересован в прибыли. Во-вторых, ну есть определенные условия приватизации, то есть какой-то бизнес-план, который должен выполняться и так далее. Причем это все решаемые вопросы, это все может быть урегулировано. Другое дело – без подпитки со стороны сильной той же самой России мы здесь загнемся: у нас 50% всего товарооборота приходится на Россию. То есть, если мы имеем проблемы на российском рынке, то мы имеем огромные проблемы с нашей экономикой.

Валентин Филиппов: Хорошо, когда вы говорите о такой мягкой, нежной, ласковой белоруссизации…

Артем Агафонов: Это у нас такой термин.

Валентин Филиппов: В чем это выражается? Обучение в школах насильно переводят на белорусский, например?

Артем Агафонов: Нет, школы в основном русскоязычные, особенно в городах, но здесь вопрос желания родителей, так как подавляющее большинство родителей желают, чтобы их дети обучались в русских школах, и они обучаются в русских школах. Другое дело – переводят постепенно городскую навигацию всего, вывески и так далее, вот это вот идет. Появляется больше на телевидении реклама. Стараются просто увеличивать объем белорусского языка.

Валентин Филиппов: То есть, законодательно вводят квоты, по которым белорусский язык используется в СМИ.

Артем Агафонов: Ну, они негласные…

Валентин Филиппов: То есть, как на Украине в 90-е, скажем так, ненавязчиво.

Артем Агафонов: Ну, может быть, не знаю, честно говоря, что было на Украине в 90-е. Иногда здесь становится довольно заметно, то есть в Минске уже почти ни одной русскоязычной вывески или адреса дома не осталось. Переводят, во-первых, на белорусский, а, во-вторых, есть ещё такое, на мой взгляд, извращение, как белорусская латинка – то есть латинской графикой написано, причем, буквы такие польско-чешские с этими гачеками чешскими…

Валентин Филиппов: А, подождите, а чем это мотивируется? Или это официально?

Артем Агафонов: Это официальная транслитерация такая. Оно как бы имело место исторически во время, когда это была часть Польши.

Валентин Филиппов: То есть, по закону белорусский язык пользуется этим алфавитом?

Артем Агафонов: Нет, по закону кириллица, но транслитерация на латинский алфавит, она есть официально, и она далека от международных стандартов. То есть, обычно используется либо английская транслитерация, либо что-то близкое к этому. У нас там с надстрочными знаками это не читаемо ни белорусами, которые в основном конечно на кириллице пишут, ни иностранцами, которые привыкли к английской графике. Непонятно для кого, но, типо, круто. И местные националисты просто в восторге.

Валентин Филиппов: А что, националистов много?

Артем Агафонов: Ну, их не так уж много, но они шумные.

Валентин Филиппов: Но они упрямые?

Артем Агафонов: Да.

Валентин Филиппов: Так получилось, что я жизнь провел в городе Одессе, очень плотно окруженном Украиной со всех сторон. Обычно все эти националисты – они, как правило, не сами по себе. Откуда они имеют подпитку в Белоруссии?

Артем Агафонов: Ну, откуда подпитку имеют, ну, все те же самые западные фонды, те же NED, IRI, NDI, шведские фонды, польские и так далее. То есть, вся вот эта схема, которая финансируется. Ну, насчет Сороса не знаю, Сороса тут нету. Все основные офисы, куда они ездят – это в Вильнюс, в Стокгольм, в Польшу.

Валентин Филиппов: А, то есть, им приходится за границу ездить за деньгами и указаниями?

Артем Агафонов: Да. Да тут от Минска до Вильнюса 180 км.

Валентин Филиппов: Да, я понимаю, рядышком, делов-то.

Артем Агафонов: Долго съездить что ли?

Валентин Филиппов: Когда едешь за деньгами, все расстояния кажутся маленькими. А не существует ли в Белоруссии этого украинского сценария по отрыву Церкви, по расколу Православия?

Артем Агафонов: Есть такие разговоры, ходят такие информационные вбросы, что будем свой томос добиваться. Но дело в том, что белорусская автокефальная Церковь (юридически она не существует) – на данный момент это два полусумасшедших человека в одеждах священников и человек, может, 50 их паствы. Это на уровне арифметической погрешности, это абсолютные фрики, они никакого влияния не имеют. На основе вот этого что-то создавать, я даже не представляю как.

Валентин Филиппов: Многие явления на Украине изначально тоже казались незначительными.

Артем Агафонов: Ну, у вас, по крайней мере, та же «Автокефальная церковь» что-то серьезное из себя представляла. Большое количество приходов, а тут – ничего нет. На данный момент это действительно кучка фриков. Они устраивают какие-то молебны в Куропатах, пытались недавно вывести их на площадь. В первый раз собралось их человек 30-40, во второй раз человека два, наверное, пришли.

Валентин Филиппов: Я помню, что в 1990-е популярность Александра Лукашенко в России была выше, чем у Бориса Ельцина, и все говорили: «Ну, вот сейчас, создадим одно государство и президентом будет Лукашенко». Но сегодня у Лукашенко в Москве есть соперник серьезный, который у него выиграл бы выборы. Скажите, какие интеграционные шаги можно ждать сейчас?

Артем Агафонов: Я думаю, что наше руководство сейчас будет уклоняться. Другое дело, что вопрос уже поставлен, поставлен ребром, и все равно на какие-то шаги идти будут. Вынуждены, иначе будет сокращение экономических каких-то субсидий и, возможно даже какое-то отсекание рынков. Это будет достаточно неприятно для экономики.

Но в какой сфере? Может быть, какие-то интеграционные экономические проекты предложат. Вот в частности по поводу приватизации. Может быть, хотелось бы создание каких-нибудь надгосударственных органов, опять-таки в сфере экономического регулирования, потому что на политическую интеграцию такую серьезную и масштабную здесь идти не готовы пока.

Валентин Филиппов: Уже пока не готовы. Надо следующий цикл политический ждать. А вот во внешней политике – есть ли шанс, что Белоруссия пойдет с Россией в ногу? Что какие-то экономические санкции Москвы, вводимые против Украины, будут поддержаны со стороны Минска? Что будут политические шаги в виде признания Крыма?

Артем Агафонов: Та же самая ситуация. Здесь тоже будут от подобных вещей уклоняться. По части экономических санкций, Россия для нас экономический партнер номер один, Украина – экономический партнер номер два, это тоже порядка 15-17% рынка. И, в том числе, нефтепродукты и так далее. Другое дело, что сейчас появляется Коломойский, сильный игрок у вас, который именно будет лоббировать нефтянку, то есть здесь может противоречие по вот этой части пойти.

А вообще, что касается признания Крыма, ну та же самая история была с признанием Южной Осетии и Абхазии, которые мы тоже не признавали. Здесь тоже существует довольно сильное прозападное лобби во главе с министром иностранных дел. Министр у нас достаточно прозападный товарищ. И западные товарищи будут тоже всячески препятствовать таким политическим шагам.

Валентин Филиппов: А, в принципе, в Белоруссии каково отношение населения к объединению с Россией? Вот если на сегодняшний день референдум провести.

Артем Агафонов: Ну, я думаю, что сейчас может быть процентов 30-40 по моим ощущениям будут за такое полное воссоединение, присоединение.

Ну и в целом за такой тесный союз, по примеру евросоюзовской интеграции такого уровня, то есть при сохранении государственности, но с таким мощным стратегическим союзом долговременным, здесь будет подавляющее большинство.

То есть западников у нас не сильно много, которые там «Беларусь в Европу» и так далее. В конце концов, люди прекрасно понимают, что это ничего не принесет, это принесет только разрушение промышленности, потерю рабочих мест, массовую миграцию труда, ну просто есть пример соседей с севера, где та же самая Литва, Латвия там процентов 30 уже эмигрировали.

Валентин Филиппов: Время от времени доходит информация, что у вас в Белоруссии какие-то сложности с проведением Бессмертного полка.

Артем Агафонов: Ну, вообще наша власть очень не любит любую движуху, которую не может полностью контролировать. То есть, у нас есть официальное шествие «Беларусь помнит»: примерно то же самое, но другого цвета ленточки. Вот это свой бренд, это там официоз приходит, ну то же самое.

Бессмертный полк – это движение более народное, достаточно массовое, но оно, вот сейчас в Минске вместо шествия согласовали только небольшой митинг, плюс сейчас ещё новый закон ввели, по которому за проведение массовых мероприятий нужно, типа за охрану, платить нашей доблестной милиции, причем платить достаточно серьезные деньги.

Валентин Филиппов: Логично, логично. А вы представляете, если они ещё за эти деньги вас разгонять начнут?

Артем Агафонов: Не, ну это уже…. Чтобы разгоняли Бессмертный полк, это картинка была бы ужасающая. Я думаю, что не допустят. Ну, в прошлом году согласовали в самый последний момент, тоже там с проблемами, пропускали через металлоискатели, пробку создали. Что касается символики, та же георгиевская лента, она не под запретом, но она как бы считается нежелательной.

Валентин Филиппов: Мне непонятно – георгиевскую ленту, её же придумывали именно как наднациональный, надгосударственный символ. То есть, именно для того, чтобы не заморачиваться, чтобы это не от властей шло, а что люди вот себе одели и как единое целое. Ну, Украину можно понять, Украина наоборот, борется, чтоб не быть единым целым. А как же с Белоруссией?

Артем Агафонов: Ну, видимо тоже не хочет быть единым целым, придумали свою вот эту вот красно-зеленую с яблочным цветочком, ну такая вот, ну профанация на самом деле, если говорить о Дне Победы, то тогда даже флага такого не было, но вот у нас свое. И вот с этим сейчас носятся, с этим цветочком…

Валентин Филиппов: Ясно. Делим память…

Артем Агафонов: Да, да. И что тут же Бессмертный полк он свободно проходит, я не знаю, в Берлине и в Нью-Йорке, в Минске с этим проблемы. Не очень хорошо это.

Валентин Филиппов: Ну, хорошо, огромное вам спасибо. Я надеюсь, что Белоруссия пойдет по правильному пути.

Артем Агафонов: Я тоже очень на это надеюсь

Валентин Филиппов: Ну, как минимум, не по украинскому.

Артем Агафонов: Ой, это да…