Вот уж чего точно совсем никто не ожидал ни в одном из противоборствующих лагерей ни на Украине, ни в России, что совершенно внезапно от пули неизвестного помрет в реанимации Ирина Фарион. Представлять вам ее не буду, кто не знает, о ком речь, – Гугл или Яндекс в помощь.
Да, не так представляли себе это событие те, кто все последние лет, наверное, десять, а то и все пятнадцать, жаждал высшей справедливости, которая уж точно должна настигнуть осатанелую львовскую шовинистку не где-то там в Аду, а уже при этой жизни.
Включая режим ретроспекции можно вспомнить многочисленные рассуждения о трибунале, который ждет «филологиню» за ее человеконенавистнические эскапады в адрес «врагов Украины», прежде всего, русских, да и вообще – «москворотых», пускай они и сограждане самой Фарион, и чистокровные украинцы в энном поколении.
Но вот Фарион и правда мертва. Когда пишутся эти строки, мы до сих пор не знаем, ни кто ее убил, ни мотивов, которые двигали этим «кем-то». Можем лишь с той или иной степенью погрешности попадания пальцем в небо гадать, на кого власти «повесят» это убийство.
Вернее, даже так: на кого в текущий момент времени конъюнктурно выгоднее повесить этот случайный аттентат. И тут действительно, широкая вилка для спекуляций – от уже привычной для постмайданной Украины «руки Москвы», дотянувшейся до соратницы Тягнибока аж в центре Львова, до мести со стороны русскоязычного «азовца».
Вообще по стечению обстоятельств самой первой реакцией на сообщения про стрельбу в Фарион было то, что кто-то неумело косплеит казус с Трампом ради сиюминутного профита и 15 минут славы. А первым желанием было проверить целостность уха пострадавшей.
Однако в порядке исключения общество спектакля показало нам реальное событие, без какой-либо театральщины. И концовкой у него стало не чудесное воскрешение жертвы под овации сторонников и досадливые сожаления противников, а реальный финал в мешке для трупов.
И вот сейчас я буквально вижу, как очень много кто в Сети пишет что-то вроде «Сдохла, сука! Жаль, что так поздно» или еще похлеще: «Да я бы сам ее убил».
Рискну пойти против течения и высказаться в том духе, что, несмотря на наше негативное отношение и к самой Фарион, и к ее идеям, все-таки, для будущего было бы куда лучше, если бы по итогу она осталась жива.
И – никакого дешевого морализаторства. Исключительно трезвый, рациональный расчет.
В действительности, если абстрагироваться от эмоций, в уходе Фарион в мир иной нет решительно никакой пользы для дела борьбы с захлестнувшим Украину через край этническим шовинизмом. А вот вреда будет – теперь уже однозначно – преизрядно.
Дело в том, что живая Фарион – это ходячее саморазоблачение и ходячее же обвинение в адрес украинского национализма. Во многом этому помогали особенности личного психологического портрета покойной. Она была именно что карикатурой на украинский национализм, его выразителем в крайней, а оттого ущербной и уязвимой для доказательной и убедительной критики форме.
Когда в разговоре о разрушительном характере этой идеологии для Украины не хватало аргументов, всегда можно было показать пальцем на Фарион и вытащить из корзины любую рандомно взятую из ее бесчисленных цитат – будь то «сброд, а не армия» или наставления внуку о том, что «москаля нужно уничтожать», или же вообще живая классика про Маричку и Дмытрыка.
На этом любую дискуссию о сути зоологического украинского национализма можно было прекращать. Потому что никто так убедительно не разоблачал бандеровщину, как сама, говорившая от ее имени Ирина Дмитриевна.
Этот момент, кстати, весьма интуитивно точно «выкупали» собратья Фарион по националистическому цеху, открыто называя ее «провокаторшей», которая раскалывает Украину изнутри, дискредитирует национализм и вообще – «агентом» не то ФСБ, не то по старой памяти КГБ.
А история про ее членство в КПСС в мохнатые времена была лучшей иллюстрацией тезиса о том, как переобуваются на лету конъюнктурщики от того же национализма.
Подытоживая: безусловно, консолидируя какое-то крайне упоротое ядро сторонников, Фарион на деле дискредитировала те идеи, за которые выступала, препятствовала их более широкому распространению в обществе, отсекая колеблющихся. Выражаясь языком политтехнологов, сужала социальную базу.
И да, это было ХОРОШО.
Какие же выгоды принесет смерть Фарион, да еще при таких случайных, отнюдь не дидактическо-воспитательных обстоятельствах, не несущих за собой ровно никакой морали?
Да, практически никаких выгод.
Наоборот, одни убытки.
Та, что была многолетним пугалом для всех вменяемых людей, зуб даю – после смерти станет позолоченным и лакированным идолом национализма, мученицей за украинскую идею и пополнит собой националистический пантеон, наряду со всякими Коцюбайлами и Кохановскими.
Все ее негативные черты со временем заметут под коврик (а как же – идолов надо как следует полировать!), а критика в ее адрес и, тем более, – в адрес ее идей станет чем-то неприличным в приличном обществе.
Ну как же – человек погиб, каким бы он ни был, а смерть надо уважать этсетера.
Так что возможности апеллировать к людоедству Фарион как наглядному примеру того, как не надо делать, ждет в лучшем случае зашикивание и осуждение.
Это на Украине.
А что бы не говорили теперь в России, это будет восприниматься как попинывание мертвого льва бандеровской идеи. Много ли чести в посмертном оплевывании врага, да еще в ситуации, когда его убил не ты?
Итого: вместо наглядного пособия, по которому можно изучать звериную сущность этнического шовинизма, мы получили на выходе кандидатку в иконы. Ведь о мертвых либо хорошо, либо ничего.
Вот только в случае с Фарион «хорошо» не получится, а за кулисами «ничего» скрывается идеология, достойная всяческого разоблачения и осуждения.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.