«Белгород – как младший братишка», – у жителей Донецка обливается сердце кровью

Белгород. На десятом году украинских обстрелов название российского города стало в Донецке откликаться личной болью. Местные телеграмм-каналы перемежают новости из многострадальной Горловки, которую утюжат из тяжелого, сводками и репостами из Белгородской области. Последних уже не меньше. Два города вдруг стали единым целым, соединенным  легендарной и незримой «красной линией», которая, как известно, прочерчена кровью мирных жителей.

Об этом в авторской колонке для «ПолитНавигатора» пишет донецкая журналистка Евгения Мартынова.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Белгород до последнего времени  не был часто упоминаем в Донецке. Это – не самое популярное место, куда переселялись дончане от войны. Привычные к высокому уровню жизни, огням больших городов, вкалывать  за семерых и (что уж там, как все южане!)  любящие тепло, – выходцы из Донбасса выбирали Ростов, Москву, Краснодар и побережье, а также Крым. Там прижились навсегда или до сих пор разрываются на два дома.

Теперь Белгородская область ощущается  нашим незримым продолжением, и ты ловишь себя на желании уберечь, прикрыть, спасти советом и прокричать о своем горьком опыте.

 «Белгород – как младший братишка, впервые проходящий через проблемы, на которых ты уже своих шишек набил», – лаконично формулирует одна из дончанок.

Все, что сейчас происходит, моментально относит жителей «шахтерской столицы» в 2014 год. Замерший весенний мегаполис  и  наивные разговоры:

«Никто не будет стрелять по Донецку! Такой большой, красивый город, а главное – здесь больше миллиона людей! Невозможно!».

_{За десятилетие стало ясно – возможно все, и украинская сторона методично творит такие изуверства в отношении мирных жителей, до никому не приснились бы даже в кошмарах.}

Когда прилетает в центр Белгорода – мы вздрагиваем, вспоминая, как первые снаряды и ракеты начали долбить по Донецку, и хотелось очнуться, как от страшного сна. От  растерзанных тел на асфальте  в 2014 до принятия действительности  путь тернист и невыносим, и не все его выдерживают физически и морально.

 _{Понимать, что эта участь настигает на твоих глазах еще один мирный город, очень тяжело.}

В приватных разговорах дончане признаются, что десять лет назад и близко не могли предположить, что их ждет. И это хорошо,  ибо от перспектив  можно было бы обезуметь навсегда, и неведение стало спасительным. Нас варят, как лягушку, жестоко, медленно, но мы, вопреки этому, еще и пытаемся взбить воображаемое масло лапками и выбраться.

Когда новогодней ночью прилетает в центр Донецка – мы  тяжко вздыхаем и утыкаемся в «Голубой огонек», а ПВО, кажется, отрабатывает чуть ли не на опережение. Абсолютно ясно, чего ждать от Украины в праздник.

 «Белгород! Воздушная тревога! Ракетная опасность!» – читают в Донецке, вздрагивая.

У нас за все годы не было и нет «воздушки» и  тревог. Упало – и упало, «черные счетоводы»  из официалов огласят статистику жертв и разрушений, и, если ты ее читаешь, то на сегодня пока жив. Люди теперь радуются, что над городом никогда не выли сирены – толку мало, только нервы тратить  да выть следом от бессилия. Донбасс жалеет белгородцев, которых  теперь дергают тревожными сигналами.

_{Все трагические события в «Большой России» дончане теперь воспринимают сквозь призму собственного опыта.}

_{Волнуются, что в Белгороде оказываются закрытыми подъезды. А вдруг заперто убежище?  А людей научили, что делать при обстреле? А стекла ж заклейте скотчем! Постарайтесь, чтобы были медикаменты и вода. Прилеты не снимайте! От окон уйдите там, ну пожалуйста! И не нужно собираться в центре, они ж в вас мишень видят!}

Дончане теперь  обсуждают власти Белгорода куда чаще, чем свои. И оперативность реакции, и то, как руководство сразу оказывается на местах обстрелов; и уровень содействия пострадавшим, и ту прямоту и скорость, с которой до людей доносится информация.  Это вызывает уважение.

_{Аллея Ангелов Донбасса будто бы приросла теперь и погибшими детьми с «материка», что окончательно убедило  даже наивных:  «Бандерштадт» не остановится.}

Если украинцы глумятся и не скрывают, что их мечта – загнать жителей приграничья в Сибирь и за Урал, но русский человек вдруг осознает: пришло его время вершить историческую справедливость.  То, что многим казалось неприятным и бессмысленным еще месяц назад, становится неизбежностью. Спасти Белгород можно только возвращением блудного Харькова в родную гавань, и, если исторический процесс когда-то дал сбой, то исправлять это придется «в ручном режиме»…